И вот она, эта живая женщина, перед ним! В глазах его совершилось пробуждение Веры, его статуи, от девического сна. Лед и огонь холодили и жгли его грудь, он надрывался от мук и — все не мог оторвать глаз от этого неотступного
образа красоты, сияющего гордостью, смотрящего с любовью на весь мир и с дружеской улыбкой протягивающего руку и ему…
Неточные совпадения
Зачем не приковал он себя тут, зачем уходил, когда привык к ее
красоте, когда оттиск этой когда-то милой, нежной головки стал бледнеть в его фантазии? Зачем, когда туда стали тесниться другие
образы, он не перетерпел, не воздержался, не остался верен ему?
«Переделать портрет, — думал он. — Прав ли Кирилов? Вся цель моя, задача, идея —
красота! Я охвачен ею и хочу воплотить этот, овладевший мною, сияющий
образ: если я поймал эту „правду“
красоты — чего еще? Нет, Кирилов ищет
красоту в небе, он аскет: я — на земле… Покажу портрет Софье: что она скажет? А потом уже переделаю… только не в блудницу!»
Перед ним, как из тумана, возникал один строгий
образ чистой женской
красоты, не Софьи, а какой-то будто античной, нетленной, женской фигуры. Снилась одна только творческая мечта, развивалась грандиозной картиной, охватывала его все более и более.
Но ни ревности, ни боли он не чувствовал и только трепетал от
красоты как будто перерожденной, новой для него женщины. Он любовался уже их любовью и радовался их радостью, томясь жаждой превратить и то и другое в
образы и звуки. В нем умер любовник и ожил бескорыстный артист.
У него рисовались оба
образа и просились во что-то: обе готовые, обе прекрасные — каждая своей
красотой, — обе разливали яркий свет на какую-то картину.
Люди только ловят ее признаки, силятся творить в искусстве ее
образы, и все стремятся, одни сознательно, другие слепо и грубо, к
красоте, к
красоте… к
красоте!
Он дорогой придумал до десяти редакций последнего разговора с ней. И тут опять воображение стало рисовать ему, как он явится ей в новом, неожиданном
образе, смелый, насмешливый, свободный от всяких надежд, нечувствительный к ее
красоте, как она удивится, может быть… опечалится!
С мыслью о письме и сама Вера засияла опять и приняла в его воображении
образ какого-то таинственного, могучего, облеченного в
красоту зла, и тем еще сильнее и язвительнее казалась эта
красота. Он стал чувствовать в себе припадки ревности, перебирал всех, кто был вхож в дом, осведомлялся осторожно у Марфеньки и бабушки, к кому они все пишут и кто пишет к ним.
Он хотел плюнуть с обрыва — и вдруг окаменел на месте. Против его воли, вопреки ярости, презрению, в воображении — тихо поднимался со дна пропасти и вставал перед ним
образ Веры, в такой обольстительной
красоте, в какой он не видал ее никогда!
Он нарисовал глаза закрытыми, глядя на нее и наслаждаясь живым
образом спящего покоя мысли, чувства и
красоты.
Неточные совпадения
Таким
образом, однажды, одевшись лебедем, он подплыл к одной купавшейся девице, дочери благородных родителей, у которой только и приданого было, что
красота, и в то время, когда она гладила его по головке, сделал ее на всю жизнь несчастною.
Сначала ему снилась в этом
образе будущность женщины вообще; когда же он увидел потом, в выросшей и созревшей Ольге, не только роскошь расцветшей
красоты, но и силу, готовую на жизнь и жаждущую разумения и борьбы с жизнью, все задатки его мечты, в нем возник давнишний, почти забытый им
образ любви, и стала сниться в этом
образе Ольга, и далеко впереди казалось ему, что в симпатии их возможна истина — без шутовского наряда и без злоупотреблений.
И поэзия изменила свою священную
красоту. Ваши музы, любезные поэты [В. Г. Бенедиктов и А. Н. Майков — примеч. Гончарова.], законные дочери парнасских камен, не подали бы вам услужливой лиры, не указали бы на тот поэтический
образ, который кидается в глаза новейшему путешественнику. И какой это
образ! Не блистающий
красотою, не с атрибутами силы, не с искрой демонского огня в глазах, не с мечом, не в короне, а просто в черном фраке, в круглой шляпе, в белом жилете, с зонтиком в руках.
Но я поклоняюсь женщине не за одну
красоту, нет, этого еще мало, а главным
образом за то, что женщина — великая сила!..
Действительно, женщина, несущая вместе с памятью былого упоения весь крест любви, все бремя ее, жертвующая
красотой, временем, страданием, питающая своей грудью, — один из самых изящных и трогательных
образов.