Неточные совпадения
Он медленно ушел домой и две недели
ходил убитый, молчаливый,
не заглядывал в студию,
не видался
с приятелями и бродил по уединенным улицам. Горе укладывалось, слезы иссякли, острая боль затихла, и в голове только оставалась вибрация воздуха от свеч, тихое пение, расплывшееся от слез
лицо тетки и безмолвный, судорожный плач подруги…»
Голос у ней
не так звонок, как прежде, да
ходит она теперь
с тростью, но
не горбится,
не жалуется на недуги. Так же она без чепца, так же острижена коротко, и тот же блещущий здоровьем и добротой взгляд озаряет все
лицо,
не только
лицо, всю ее фигуру.
Потешалась же над ним и молодость. То мазнет его сажей по
лицу какой-нибудь шалун, Леонтий
не догадается и
ходит с пятном целый день, к потехе публики, да еще ему же достанется от надзирателя, зачем выпачкался.
Любила, чтоб к ней губернатор изредка заехал
с визитом, чтобы приезжее из Петербурга важное или замечательное
лицо непременно побывало у ней и вице-губернаторша подошла, а
не она к ней, после обедни в церкви поздороваться, чтоб, когда едет по городу, ни один встречный
не проехал и
не прошел,
не поклонясь ей, чтобы купцы засуетились и бросили прочих покупателей, когда она явится в лавку, чтоб никогда никто
не сказал о ней дурного слова, чтобы дома все ее слушались, до того чтоб кучера никогда
не курили трубки ночью, особенно на сеновале, и чтоб Тараска
не напивался пьян, даже когда они могли бы делать это так, чтоб она
не узнала.
— Вот видите: мне хочется
пройти с Марфенькой практически историю литературы и искусства.
Не пугайтесь, — поспешил он прибавить, заметив, что у ней на
лице показался какой-то туман, — курс весь будет состоять в чтении и разговорах… Мы будем читать все, старое и новое, свое и чужое, — передавать друг другу впечатления, спорить… Это займет меня, может быть, и вас. Вы любите искусство?
Однажды в сумерки опять он застал ее у часовни молящеюся. Она была покойна, смотрела светло,
с тихой уверенностью на
лице,
с какою-то покорностью судьбе, как будто примирилась
с тем, что выстрелов давно
не слыхать, что
с обрыва
ходить более
не нужно. Так и он толковал это спокойствие, и тут же тотчас готов был опять верить своей мечте о ее любви к себе.
— Ее история перестает быть тайной… В городе
ходят слухи… — шептала Татьяна Марковна
с горечью. — Я сначала
не поняла, отчего в воскресенье, в церкви, вице-губернаторша два раза спросила у меня о Вере — здорова ли она, — и две барыни сунулись слушать, что я скажу. Я взглянула кругом — у всех на
лицах одно: «Что Вера?» Была, говорю, больна, теперь здорова. Пошли расспросы, что
с ней? Каково мне было отделываться, заминать! Все заметили…
Выражение благодарности, глубокой и тихой,
не сходило с ее лица: он не мог не сознаться, что именно благодарность выражали эти улыбки, эти взоры, и сам он весь закипал тем же чувством, и совестно становилось ему, и сладко, и жутко…
Неточные совпадения
Он
прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва знакомые и близкие люди. Ни одного
не было сердитого и озабоченного
лица. Все, казалось, оставили в швейцарской
с шапками свои тревоги и заботы и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
Никогда еще
не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была
не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что сердце ее разрывается от отчаяния, и
пройти молча
с этим равнодушно-спокойным
лицом? Он
не то что охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что любил другую женщину, — это было ясно.
Сходя с лестницы, Серпуховской увидал Вронского. Улыбка радости осветила
лицо Серпуховского. Он кивнул кверху головой, приподнял бокал, приветствуя Вронского и показывая этим жестом, что
не может прежде
не подойти к вахмистру, который, вытянувшись, уже складывал губы для поцелуя.
Я вывел Печорина вон из комнаты, и мы пошли на крепостной вал; долго мы
ходили взад и вперед рядом,
не говоря ни слова, загнув руки на спину; его
лицо ничего
не выражало особенного, и мне стало досадно: я бы на его месте умер
с горя.
Видно, я очень переменилась в
лице, потому что он долго и пристально смотрел мне в глаза; я едва
не упала без памяти при мысли, что ты нынче должен драться и что я этому причиной; мне казалось, что я
сойду с ума… но теперь, когда я могу рассуждать, я уверена, что ты останешься жив: невозможно, чтоб ты умер без меня, невозможно!