Неточные совпадения
— Нет, нет — этот
не бравый! — с усмешкой
заметил Райский,
уходя.
— Вон у вас пуговицы нет. Постойте,
не уходите, подождите меня здесь! —
заметила она, проворно побежала домой и через две минуты воротилась с ниткой, иглой, с наперстком и пуговицей.
Пока ветер качал и гнул к земле деревья, столбами нес пыль,
метя поля, пока молнии жгли воздух и гром тяжело, как хохот, катался в небе, бабушка
не смыкала глаз,
не раздевалась, ходила из комнаты в комнату, заглядывала, что делают Марфенька и Верочка, крестила их и крестилась сама, и тогда только успокаивалась, когда туча, истратив весь пламень и треск, бледнела и
уходила вдаль.
Чем менее Райский
замечал ее, тем она была с ним ласковее, хотя, несмотря на требование бабушки,
не поцеловала его, звала
не братом, а кузеном, и все еще
не переходила на ты, а он уже перешел, и бабушка приказывала и ей перейти. А чуть лишь он открывал на нее большие глаза, пускался в расспросы, она становилась чутка, осторожна и
уходила в себя.
— Я в Петербург напишу… город в опасности… — торопливо говорил он, поспешно
уходя и сгорбившись под ее сверкающим взглядом,
не смея оглянуться назад.
Он с удовольствием приметил, что она перестала бояться его, доверялась ему,
не запиралась от него на ключ,
не уходила из сада, видя, что он, пробыв с ней несколько минут,
уходил сам; просила
смело у него книг и даже приходила за ними сама к нему в комнату, а он, давая требуемую книгу,
не удерживал ее,
не напрашивался в «руководители мысли»,
не спрашивал о прочитанном, а она сама иногда говорила ему о своем впечатлении.
Вера приходила,
уходила, он
замечал это, но
не вздрагивал,
не волновался,
не добивался ее взгляда, слова и, вставши однажды утром, почувствовал себя совершенно твердым, то есть равнодушным и свободным,
не только от желания добиваться чего-нибудь от Веры, но даже от желания приобретать ее дружбу.
— Чем бы дитя ни тешилось, только бы
не плакало, —
заметила она и почти верно определила этой пословицей значение писанья Райского. У него
уходило время, сила фантазии разрешалась естественным путем, и он
не замечал жизни,
не знал скуки, никуда и ничего
не хотел. — Зачем только ты пишешь все по ночам? — сказала она. — Смерть — боюсь… Ну, как заснешь над своей драмой? И шутка ли, до света? ведь ты изведешь себя. Посмотри, ты иногда желт, как переспелый огурец…
— Если б я была сильна, вы
не уходили бы так отсюда, — а пошли бы со мной туда, на гору,
не украдкой, а
смело опираясь на мою руку. Пойдемте! хотите моего счастья и моей жизни? — заговорила она живо, вдруг ослепившись опять надеждой и подходя к нему. —
Не может быть, чтоб вы
не верили мне,
не может быть тоже, чтоб вы и притворялись, — это было бы преступление! — с отчаянием договорила она. — Что делать, Боже мой! Он
не верит, нейдет! Как вразумить вас?
Теперь ее единственным счастьем на миг — было бы обернуться, взглянуть на него хоть раз и поскорее
уйти навсегда, но,
уходя, измерить хоть глазами — что она теряла. Ей было жаль этого уносящегося вихря счастья, но она
не смела обернуться: это было бы все равно что сказать да на его роковой вопрос, и она в тоске сделала шага два на крутизну.
Она вошла в комнату, погруженная точно в сон,
не заметила, что платье, которое,
уходя, разбросала на полу, уже прибрано,
не видала ни букета на столе, ни отворенного окна.
— В Ивана Ивановича — это хуже всего. Он тут ни сном, ни духом
не виноват… Помнишь, в день рождения Марфеньки, — он приезжал, сидел тут молча, ни с кем ни слова
не сказал, как мертвый, и ожил, когда показалась Вера? Гости видели все это. И без того давно
не тайна, что он любит Веру; он
не мастер таиться. А тут
заметили, что он
ушел с ней в сад, потом она скрылась к себе, а он уехал… Знаешь ли, зачем он приезжал?
— В городе
заметили, что у меня в доме неладно; видели, что вы ходили с Верой в саду,
уходили к обрыву, сидели там на скамье, горячо говорили и уехали, а мы с ней были больны, никого
не принимали… вот откуда вышла сплетня!
Неточные совпадения
Артемий Филиппович.
Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать времени, определенного на священные обязанности… (Раскланивается с тем, чтобы
уйти.)
Купцы
уходят. Слышен голос женщины: «Нет, ты
не смеешь не допустить меня! Я на тебя нажалуюсь ему самому. Ты
не толкайся так больно!»
― Левин! ― сказал Степан Аркадьич, и Левин
заметил, что у него на глазах были
не слезы, а влажность, как это всегда бывало у него, или когда он выпил, или когда он расчувствовался. Нынче было то и другое. ― Левин,
не уходи, ― сказал он и крепко сжал его руку за локоть, очевидно ни за что
не желая выпустить его.
Левин тоже встал, но по лицу графини он
заметил, что ему еще
не пора
уходить.
— Решительно ничего
не понимаю, — сказала Анна, пожимая плечами. «Ему всё равно, подумала она. Но в обществе
заметили, и это тревожит его». — Ты нездоров, Алексей Александрович, — прибавила она, встала и хотела
уйти в дверь; но он двинулся вперед, как бы желая остановить ее.