Неточные совпадения
Это был
не подвиг, а долг. Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: «Жизнь —
не сад, в котором растут только одни цветы», —
поздно думал он и вспомнил картину Рубенса «Сад любви», где под деревьями попарно сидят изящные господа и прекрасные госпожи, а около них порхают амуры.
Он живо вскочил и только хотел бежать к себе, как и бабушка, и он, оба увидали Полину Карповну Крицкую, которая входила на крыльцо и уже отворяла дверь. Спрятаться и отказать
не было возможности:
поздно.
— Нет, теперь
поздно, так
не дадут — особенно когда узнают, что я тут: надо взять с бою. Закричим: «Пожар!», тогда отворят, а мы и войдем.
— Известно что…
поздно было: какая академия после чада петербургской жизни! — с досадой говорил Райский, ходя из угла в угол, — у меня, видите, есть имение, есть родство, свет… Надо бы было все это отдать нищим, взять крест и идти… как говорит один художник, мой приятель. Меня отняли от искусства, как дитя от груди… — Он вздохнул. — Но я ворочусь и дойду! — сказал он решительно. — Время
не ушло, я еще
не стар…
— Я велела кофе сварить, хотите пить со мной? — спросила она. — Дома еще долго
не дадут: Марфенька
поздно встает.
Что-то опять блеснуло в ее глазах. Он взглянул, но
поздно: она опустила взгляд, и когда подняла, в нем ничего
не было.
—
Не влюблена ли? — вполголоса сказал Райский — и раскаялся; хотелось бы назад взять слово, да
поздно. В бабушку точно камнем попало.
— Всё вынесу — все казни!.. Скорее бы
не вынес счастья! а муки… дай их мне: они — тоже жизнь! Только
не гони,
не удаляй:
поздно!
— Умереть, умереть! зачем мне это? Помогите мне жить, дайте той прекрасной страсти, от которой «тянутся какие-то лучи на всю жизнь…». Дайте этой жизни, где она? Я, кроме огрызающегося тигра,
не вижу ничего… Говорите, научите или воротите меня назад, когда у меня еще была сила! А вы — «бабушке сказать»! уложить ее в гроб и меня с ней!.. Это, что ли, средство? Или учите
не ходить туда, к обрыву…
Поздно!
— Зачем я
не раньше почувствовала… ужас своего положения — хотите вы спросить? Да, этот вопрос и упрек давно мы должны бы были сделать себе оба и тогда, ответив на него искренно друг другу и самим себе,
не ходили бы больше!
Поздно!.. — шептала она задумчиво, — впрочем, лучше
поздно, чем никогда! Мы сегодня должны один другому ответить на вопрос: чего мы хотели и ждали друг от друга!..
—
Поздно было. Я горячо приняла к сердцу вашу судьбу… Я страдала
не за один этот темный образ жизни, но и за вас самих, упрямо шла за вами, думала, что ради меня… вы поймете жизнь,
не будете блуждать в одиночку, со вредом для себя и без всякой пользы для других… думала, что выйдет…
— Ваше нынешнее лицо, особенные взгляды, которые вы обращали ко мне, — я
не поняла их. Я думала, вы знаете все, хотела допроситься, что у вас на уме… Я поторопилась… Но все равно, рано или
поздно — я сказала бы вам… Сядьте, выслушайте меня и потом оттолкните!
— Что это за новость? По вашему письму я подумал,
не рехнулись ли вы? Ведь у вас есть один талант, отчего бросились опять в сторону? Возьмите карандаш да опять в академию — да вот купите это. — Он показал на толстую тетрадь литографированных анатомических рисунков. — Выдумали скульптуру!
Поздно… С чего вы это взяли!..
Неточные совпадения
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия
не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать
не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или
поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
Но торжество «вольной немки» приходило к концу само собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая, бросилась она к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и
не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже
поздно.
Тем
не менее нет никакого повода сомневаться, что Беневоленский рано или
поздно привел бы в исполнение свое намерение, но в это время над ним уже нависли тучи.
Кити покраснела. Она думала, что она одна поняла, зачем он приезжал и отчего
не вошел. «Он был у нас, — думала она, — и
не застал и подумал, я здесь; но
не вошел, оттого что думал —
поздно, и Анна здесь».
Левин потерял всякое сознание времени и решительно
не знал,
поздно или рано теперь.