Неточные совпадения
Она была покойна, свежа. А
ему втеснилось в душу, напротив, беспокойство, желание узнать, что у ней теперь на
уме, что в сердце, хотелось прочитать в глазах, затронул ли
он хоть нервы ее; но она ни разу
не подняла на
него глаз. И потом уже, когда после игры подняла, заговорила с
ним — все то же в лице, как вчера, как третьего
дня, как полгода назад.
— Да, это очень смешно. Она милая женщина и хитрая, и себе на
уме в своих
делах, как все женщины, когда
они, как рыбы,
не лезут из воды на берег, а остаются в воде, то есть в своей сфере…
Кое-как
он достиг дробей, достиг и до четырех правил из алгебры, когда же
дело дошло до уравнений, Райский утомился напряжением
ума и дальше
не пошел, оставшись совершенно равнодушным к тому, зачем и откуда извлекают квадратный корень.
— И тут вы остались верны себе! — возразил
он вдруг с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся
он. — А остановили ли бы вы внимание на
нем, если б
он был
не граф? Делайте, как хотите! — с досадой махнул
он рукой. — Ведь… «что мне за
дело»? — возразил
он ее словами. — Я вижу, что
он, этот homme distingue, изящным разговором, полным
ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
Притом одна материальная победа, обладание Верой
не доставило бы
ему полного удовлетворения, как доставило бы над всякой другой.
Он, уходя, злился
не за то, что красавица Вера ускользает от
него, что
он тратил на нее время, силы, забывал «
дело».
Он злился от гордости и страдал сознанием своего бессилия.
Он одолел воображение, пожалуй — так называемое сердце Веры, но
не одолел ее
ума и воли.
Она нетерпеливо покачала головой, отсылая
его взглядом, потом закрыла глаза, чтоб ничего
не видеть. Ей хотелось бы — непроницаемой тьмы и непробудной тишины вокруг себя, чтобы глаз ее
не касались лучи
дня, чтобы
не доходило до нее никакого звука. Она будто искала нового, небывалого состояния духа, немоты и дремоты
ума, всех сил, чтобы окаменеть, стать растением, ничего
не думать,
не чувствовать,
не сознавать.
В ожидании какого-нибудь серьезного труда, какой могла дать ей жизнь со временем, по ее
уму и силам, она положила
не избегать никакого
дела, какое представится около нее, как бы
оно просто и мелко ни было, — находя, что, под презрением к мелкому, обыденному
делу и под мнимым ожиданием или изобретением какого-то нового, еще небывалого труда и
дела, кроется у большей части просто лень или неспособность, или, наконец, больное и смешное самолюбие — ставить самих себя выше своего
ума и сил.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и
не покраснеет! О, да с
ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое
дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для
ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
Г-жа Простакова.
Не твое
дело, Пафнутьич. Мне очень мило, что Митрофанушка вперед шагать
не любит. С
его умом, да залететь далеко, да и Боже избави!
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами
ума и сердца; но у
него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот
не весьма замысловатый дар природы сделался для
него источником живейших наслаждений. Каждый
день с раннего утра
он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние
его было до такой степени изощрено, что
он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Вронский слушал внимательно, но
не столько самое содержание слов занимало
его, сколько то отношение к
делу Серпуховского, уже думающего бороться с властью и имеющего в этом свои симпатии и антипатии, тогда как для
него были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже, как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать вещи, своим
умом и даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой
он жил. И, как ни совестно это было
ему,
ему было завидно.
В продолжение всего
дня за самыми разнообразными разговорами, в которых
он как бы только одной внешней стороной своего
ума принимал участие, Левин, несмотря на разочарование в перемене, долженствовавшей произойти в
нем,
не переставал радостно слышать полноту своего сердца.