Неточные совпадения
На всякую другую жизнь у него
не было никакого взгляда, никаких понятий, кроме тех, какие
дают свои и иностранные газеты. Петербургские страсти, петербургский взгляд, петербургский годовой обиход пороков и добродетелей,
мыслей, дел, политики и даже, пожалуй, поэзии — вот где вращалась жизнь его, и он
не порывался из этого круга, находя в нем полное до роскоши удовлетворение своей натуре.
Десять слуг
не дадут вам пожелать и исполняют почти ваши
мысли…
«Это история, скандал, — думал он, — огласить позор товарища, нет, нет! —
не так! Ах! счастливая
мысль, — решил он вдруг, —
дать Ульяне Андреевне урок наедине: бросить ей громы на голову, плеснуть на нее волной чистых, неведомых ей понятий и нравов! Она обманывает доброго, любящего мужа и прячется от страха: сделаю, что она будет прятаться от стыда. Да, пробудить стыд в огрубелом сердце — это долг и заслуга — и в отношении к ней, а более к Леонтью!»
— Правда, в неделю раза два-три: это
не часто и
не могло бы надоесть: напротив, — если б делалось без намерения, а так само собой. Но это все делается с умыслом: в каждом вашем взгляде и шаге я вижу одно — неотступное желание
не давать мне покоя, посягать на каждый мой взгляд, слово, даже на мои
мысли… По какому праву, позвольте вас спросить?
Он с удовольствием приметил, что она перестала бояться его, доверялась ему,
не запиралась от него на ключ,
не уходила из сада, видя, что он, пробыв с ней несколько минут, уходил сам; просила смело у него книг и даже приходила за ними сама к нему в комнату, а он,
давая требуемую книгу,
не удерживал ее,
не напрашивался в «руководители
мысли»,
не спрашивал о прочитанном, а она сама иногда говорила ему о своем впечатлении.
— Я заметил, что ты уклончива, никогда сразу
не выскажешь
мысли или желания, а сначала обойдешь кругом. Я
не волен в выборе, Вера: ты реши за меня, и что ты
дашь, то и возьму. Обо мне забудь, говори только за себя и для себя.
— Вот теперь
дайте руку, — сказал Марк серьезно, схватив его за руку, — это дело, а
не слова! Козлов рассохнется и служить уже
не может. Он останется без угла и без куска… Славная
мысль вам в голову пришла.
И язык изменяет ей на каждом шагу; самый образ проявления самоволия
мысли и чувства, — все, что так неожиданно поразило его при первой встрече с ней, весь склад ума, наконец, характер, — все
давало ей такой перевес над бабушкой, что из усилия Татьяны Марковны — выручить Веру из какой-нибудь беды,
не вышло бы ровно ничего.
Он
не заметил ни ее ужаса и тоски, ни ее слов, что она тоже готовилась «поговорить с ним». Он был поглощен своей
мыслью. А ее жгла догадка, что он узнал все и сейчас
даст ей удар ножа, как Райский.
Бабушка сострадательна к ней: от одного этого можно умереть! А бывало, она уважала ее, гордилась ею, признавала за ней права на свободу
мыслей и действий,
давала ей волю, верила ей! И все это пропало! Она обманула ее доверие и
не устояла в своей гордости!
Неточные совпадения
И уже
не давая Левину досказать свою
мысль, Метров начал излагать ему особенность своего учения.
Левин молчал, поглядывая на незнакомые ему лица двух товарищей Облонского и в особенности на руку элегантного Гриневича, с такими белыми длинными пальцами, с такими длинными, желтыми, загибавшимися в конце ногтями и такими огромными блестящими запонками на рубашке, что эти руки, видимо, поглощали всё его внимание и
не давали ему свободы
мысли. Облонский тотчас заметил это и улыбнулся.
«Я искал ответа на мой вопрос. А ответа на мой вопрос
не могла мне
дать мысль, — она несоизмерима с вопросом. Ответ мне
дала сама жизнь, в моем знании того, что хорошо и что дурно. А знание это я
не приобрел ничем, но оно дано мне вместе со всеми, дано потому, что я ни откуда
не мог взять его».
Левин уже привык теперь смело говорить свою
мысль,
не давая себе труда облекать ее в точные слова; он знал, что жена в такие любовные минуты, как теперь, поймет, что он хочет сказать, с намека, и она поняла его.
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с
дамами: его, как никогда прежде, волновала
мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть
не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на половине дороги, есть
не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.