Неточные совпадения
Вы говорите, что дурно уснете — вот это и нужно: завтра не будет, может быть, этого сияния на
лице, но зато оно засияет другой, не ангельской, а человеческой
красотой.
Между собеседниками веселые
лица женщин блестят
красотой, наслаждением.
— А! — поймал ее Райский, — не из сострадания ли вы так неприступны!.. Вы боитесь бросить лишний взгляд, зная, что это никому не пройдет даром. Новая изящная черта! Самоуверенность вам к
лицу. Эта гордость лучше родовой спеси:
красота — это сила, и гордость тут имеет смысл.
— Да… правильные черты
лица, свежесть, много блеску… — говорил он монотонно и, взглянув сбоку на Веру, страстно вздрогнул.
Красота Беловодовой погасла в его памяти.
Вглядись в тупую красавицу, всмотрись глубоко в каждую черту
лица, в улыбку ее, взгляд —
красота ее мало-помалу превратится в поразительное безобразие.
— Не может быть в ней лжи…» — утешался потом, задумываясь, и умилялся, припоминая тонкую, умную
красоту ее
лица, этого отражения души.
— Что? — отряхивая волосы от
лица, говорила она, — узнаете вашу Веру? Где эта «
красота», которой вы пели гимны?
И когда она появилась, радости и гордости Татьяны Марковны не было конца. Она сияла природной
красотой, блеском здоровья, а в это утро еще лучами веселья от всеобщего участия, от множества — со всех сторон знаков внимания, не только от бабушки, жениха, его матери, но в каждом
лице из дворни светилось непритворное дружество, ласка к ней и луч радости по случаю ее праздника.
В открыто смотрящем и ничего не видящем взгляде лежит сила страдать и терпеть. На
лице горит во всем блеске
красота и величие мученицы. Гром бьет ее, огонь палит, но не убивает женскую силу.
Когда Вера, согретая в ее объятиях, тихо заснула, бабушка осторожно встала и, взяв ручную лампу, загородила рукой свет от глаз Веры и несколько минут освещала ее
лицо, глядя с умилением на эту бледную, чистую
красоту лба, закрытых глаз и на все, точно рукой великого мастера изваянные, чистые и тонкие черты белого мрамора, с глубоким, лежащим в них миром и покоем.
Марфенька сияла, как херувим, —
красотой, всей прелестью расцветшей розы, и в этот день явилась в ней новая черта, новый смысл в
лице, новое чувство, выражавшееся в задумчивой улыбке и в висевших иногда на ресницах слезах.
Сознание новой жизни, даль будущего, строгость долга, момент торжества и счастья — все придавало
лицу и
красоте ее нежную, трогательную тень. Жених был скромен, почти робок; пропала его резвость, умолкли шутки, он был растроган. Бабушка задумчиво счастлива, Вера непроницаема и бледна.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если бы в тяжелые минуты жизни я хоть мельком мог видеть эту улыбку, я бы не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют
красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.
Татьяна показалась ему выше, стройнее; просиявшее небывалою
красотой лицо величаво окаменело, как у статуи; грудь не поднималась, и платье, одноцветное и тесное, как хитон, падало прямыми, длинными складками мраморных тканей к ее ногам, которые оно закрывало.
Неточные совпадения
Но теперь Долли была поражена тою временною
красотой, которая только в минуты любви бывает на женщинах и которую она застала теперь на
лице Анны.
Вскоре приехал князь Калужский и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова была худая брюнетка с восточным ленивым типом
лица и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили, глазами. Характер ее темного туалета (Анна тотчас же заметила и оценила это) был совершенно соответствующий ее
красоте. Насколько Сафо была крута и подбориста, настолько Лиза была мягка и распущенна.
Он смотрел на ее высокую прическу с длинным белым вуалем и белыми цветами, на высоко стоявший сборчатый воротник, особенно девственно закрывавший с боков и открывавший спереди ее длинную шею и поразительно тонкую талию, и ему казалось, что она была лучше, чем когда-нибудь, — не потому, чтоб эти цветы, этот вуаль, это выписанное из Парижа платье прибавляли что-нибудь к ее
красоте, но потому, что, несмотря на эту приготовленную пышность наряда, выражение ее милого
лица, ее взгляда, ее губ были всё тем же ее особенным выражением невинной правдивости.
Он посмотрел на нее. Он видел всю
красоту ее
лица и наряда, всегда так шедшего к ней. Но теперь именно
красота и элегантность ее были то самое, что раздражало его.
Детскость выражения ее
лица в соединении с тонкой
красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.