Ему вдруг пришло в голову — послать ловкого Егорку последить, кто берет письма у рыбака, узнать, кто такая Секлетея Бурдалахова. Он уже позвонил, но когда явился Егор — он помолчал, взглянул на Егора,
покраснел за свое намерение и махнул ему рукой, чтобы он шел вон.
Неточные совпадения
Когда утром убирали со стола кофе, в комнату вваливалась здоровая баба, с необъятными
красными щеками и вечно смеющимся — хоть бей ее — ртом: это нянька внучек, Верочки и Марфеньки.
За ней входила лет двенадцати девчонка, ее помощница. Приводили детей завтракать в комнату к бабушке.
Когда он придет, вы будете неловки, вздрогнете от его голоса,
покраснеете, побледнеете, а когда уйдет, сердце у вас вскрикнет и помчится
за ним, будет ждать томительно завтра, послезавтра…
Минут через пять тихо отворилась дверь, и медленно, с стыдливою неловкостью, с опущенными глазами,
краснея, вышла Марфенька.
За ней Василиса внесла целый поднос всяких сластей, варенья, печенья и прочего.
Райский засмеялся, взял ее
за обе руки и прямо смотрел ей в глаза. Она
покраснела, ворочалась то в одну, то в другую сторону, стараясь не смотреть на него.
Он взглянул на Веру: она налила себе
красного вина в воду и, выпив, встала, поцеловала у бабушки руку и ушла. Он встал из-за стола и ушел к себе в комнату.
Потом неизменно скромный и вежливый Тит Никоныч, тоже во фраке, со взглядом обожания к бабушке, с улыбкой ко всем; священник, в шелковой рясе и с вышитым широким поясом, советники палаты, гарнизонный полковник, толстый, коротенький, с налившимся кровью лицом и глазами, так что, глядя на него, делалось «
за человека страшно»; две-три барыни из города, несколько шепчущихся в углу молодых чиновников и несколько неподросших девиц, знакомых Марфеньки, робко смотрящих, крепко жмущих друг у друга
красные, вспотевшие от робости руки и беспрестанно краснеющих.
И другие, прежние его подчиненные, еще недавно облизывавшиеся от его похвалы, вдруг будто прозрели и поняли «правду» в поступке Райского,
краснея за напрасность своего долговременного поклонения фальшивому пугале-авторитету. Они все перебывали с визитом у Райского.
Тут был и Викентьев. Ему не сиделось на месте, он вскакивал, подбегал к Марфеньке, просил дать и ему почитать вслух, а когда ему давали, то он вставлял в роман от себя целые тирады или читал разными голосами. Когда говорила угнетенная героиня, он читал тоненьким, жалобным голосом, а
за героя читал своим голосом, обращаясь к Марфеньке, отчего та поминутно
краснела и делала ему сердитое лицо.
Но если он возьмет ее в это время
за талию или поцелует, она
покраснеет, бросит в него гребенку и уйдет прочь.
«Как побледнели бы русские Веры и как
покраснели бы все Марфеньки, если б узнали, что я принял их…
за коз!»
— Я не знаю ваших мыслей, Лизавета Прокофьевна. Вижу только, что письмо это вам очень не нравится. Согласитесь, что я мог бы отказаться отвечать на такой вопрос; но чтобы показать вам, что я не боюсь за письмо и не сожалею, что написал, и отнюдь не
краснею за него (князь покраснел еще чуть не вдвое более), я вам прочту это письмо, потому что, кажется, помню его наизусть.
Неточные совпадения
Садятся два крестьянина, // Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят — на скалке тянутся, // Суставчики трещат! // На скалке не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды // Друг дружке поубавили, // Вцепились
за скулы! // Пыхтят,
краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да будет вам, проклятые! // Не разольешь водой!»
За спором не заметили, // Как село солнце
красное, // Как вечер наступил. // Наверно б ночку целую // Так шли — куда не ведая, // Когда б им баба встречная, // Корявая Дурандиха, // Не крикнула: «Почтенные! // Куда вы на ночь глядючи // Надумали идти?..»
И
покраснел. Письмоводитель тоже на минуту смутился, однако ж сейчас же вслед
за тем и нашелся.
Она встала, но Анна, вдруг
покраснев, быстро схватила ее
за руку.
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, — сказала Кити,
краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.