Неточные совпадения
У него упали нервы: он перестал есть,
худо спал. Он чувствовал оскорбление от одной угрозы, и ему
казалось, что если она исполнится, то это унесет у него все хорошее, и вся его жизнь будет гадка, бедна и страшна, и сам он станет, точно нищий, всеми брошенный, презренный.
Но где Уленьке было заметить такую красоту? Она заметила только, что у него то на вицмундире пуговицы нет, то панталоны разорваны или
худые сапоги. Да еще странно
казалось ей, что он ни разу не посмотрел на нее пристально, а глядел как на стену, на скатерть.
Но Савелий менялся, стал
худеть, реже
показывался в людской, среди дворни, и сильно задумывался.
— Нехорошо!
хуже, нежели намедни: ходит хмурая, молчит, иногда
кажется, будто слезы у нее на глазах. Я с доктором говорила, тот опять о нервах поет. Девичьи припадки, что ли!..
Снаружи она
казалась всем покойною, но глаза у ней впали, краски не появлялись на бледном лице, пропала грация походки, свобода движений. Она
худела и видимо томилась жизнью.
— В Ивана Ивановича — это
хуже всего. Он тут ни сном, ни духом не виноват… Помнишь, в день рождения Марфеньки, — он приезжал, сидел тут молча, ни с кем ни слова не сказал, как мертвый, и ожил, когда
показалась Вера? Гости видели все это. И без того давно не тайна, что он любит Веру; он не мастер таиться. А тут заметили, что он ушел с ней в сад, потом она скрылась к себе, а он уехал… Знаешь ли, зачем он приезжал?
С самого начала своей болезни Вихров не одевался в свое парадное платье и теперь, когда в первый раз надел фрак и посмотрелся в зеркало, так даже испугался, до того
показался худ и бледен самому себе, а на висках явно виднелись и серебрились седины; слаб он был еще до того, что у него ноги даже дрожали; но, как бы то ни было, на свадьбу он все-таки поехал: его очень интересовало посмотреть, как его встретит и как отнесется к нему Юлия.
В то же время откуда-то из тени человеческий голос сказал что-то по-английски резко и сердито. Матвею этот окрик
показался хуже ворчания лесного зверя. Он вздрогнул и пугливо пошел опять к опушке. Тут он остановился и погрозил кулаком. Кому? Неизвестно, но человек без языка чувствовал, что и в нем просыпается что-то волчье…
В этой реплике выступала еще новая черта в характере Пепки, — именно — его склонность к саморазъедающему анализу, самобичеванию и вообще к всенародному покаянию. Ему вообще хотелось почему-то
показаться хуже, чем он был на самом деле, что я понял только впоследствии.
Так еще в то время было просто и так живо тогда чувствовалось взаимное снисхождение, которое после заменено сначала французским петиметрством, а потом аглицким равнодушием. Но бабушке уже и тогда
казалось худо: она считала, что с возвращением наших войск из Парижа в обществе нашем обнаружился повсеместный недостаток взаимоуважения.
Неточные совпадения
Ему бы смешно
показалось, если б ему сказали, что он не получит места с тем жалованьем, которое ему нужно, тем более, что он и не требовал чего-нибудь чрезвычайного; он хотел только того, что получали его сверстники, а исполнять такого рода должность мог он не
хуже всякого другого.
Потом она вспомнила худую-худую фигуру Петрова с его длинною шеей, в его коричневом сюртуке; его редкие вьющиеся волосы, вопросительные, страшные в первое время для Кити голубые глаза и его болезненные старания
казаться бодрым и оживленным в её присутствии.
«Я ни в чем не виноват пред нею, — думал он. Если она хочет себя наказывать, tant pis pour elle». [тем
хуже для нее».] Но, выходя, ему
показалось, что она сказала что-то, и сердце его вдруг дрогнуло от состраданья к ней.
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё
казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее
плохая игра портит всё дело.
Он был еще
худее, чем три года тому назад, когда Константин Левин видел его в последний раз. На нем был короткий сюртук. И руки и широкие кости
казались еще огромнее. Волосы стали реже, те же прямые усы висели на губы, те же глаза странно и наивно смотрели на вошедшего.