Неточные совпадения
Он
пошел тихонько
домой, стал карабкаться на обрыв, и картина как будто зашла вперед его и легла перед глазами.
— Ни за что не
пойду, ни за что! — с хохотом и визгом говорила она, вырываясь от него. — Пойдемте, пора
домой, бабушка ждет! Что же к обеду? — спрашивала она, — любите ли вы макароны? свежие грибы?
— Ну, ну… ну… — твердил Опенкин, кое-как барахтаясь и поднимаясь с пола, —
пойдем,
пойдем. Зачем
домой, дабы змея лютая язвила меня до утрия? Нет,
пойдем к тебе, человече: я поведаю ти, како Иаков боролся с Богом…
Он прошел окраины сада, полагая, что Веру нечего искать там, где обыкновенно бывают другие, а надо забираться в глушь, к обрыву, по скату берега, где она любила гулять. Но нигде ее не было, и он
пошел уже
домой, чтоб спросить кого-нибудь о ней, как вдруг увидел ее сидящую в саду, в десяти саженях от дома.
Он
пошел с поникшей головой
домой, с тоской глядя на окна Веры, а Савелий потупился, не надевая шапку, дивясь последним словам Райского.
— Ты, мой батюшка, что! — вдруг всплеснув руками, сказала бабушка, теперь только заметившая Райского. — В каком виде! Люди, Егорка! — да как это вы угораздились сойтись? Из какой тьмы кромешной! Посмотри, с тебя течет, лужа на полу! Борюшка! ведь ты уходишь себя! Они
домой ехали, а тебя кто толкал из дома? Вот — охота пуще неволи! Поди, поди переоденься, — да рому к чаю! — Иван Иваныч! — вот и вы
пошли бы с ним… Да знакомы ли вы? Внук мой, Борис Павлыч Райский — Иван Иваныч Тушин!..
—
Слава Богу — какое счастье! Куда ты теперь,
домой? Дай мне руку. Я провожу тебя.
— Попрошайка! — упрекнула ее Татьяна Марковна, —
иди спать — поздно! А вам, Николай Андреич,
домой пора. С Богом, покойной ночи!
— Что? разве вам не сказали? Ушла коза-то! Я обрадовался, когда услыхал,
шел поздравить его, гляжу — а на нем лица нет! Глаза помутились, никого не узнаёт. Чуть горячка не сделалась, теперь, кажется, проходит. Чем бы плакать от радости, урод убивается горем! Я лекаря было привел, он прогнал, а сам ходит, как шальной… Теперь он спит, не мешайте. Я уйду
домой, а вы останьтесь, чтоб он чего не натворил над собой в припадке тупоумной меланхолии. Никого не слушает — я уж хотел побить его…
Райский воротился
домой, отдал отчет бабушке о Леонтье, сказавши, что опасности нет, но что никакое утешение теперь не поможет. Оба они решили
послать на ночь Якова смотреть за Козловым, причем бабушка отправила целый ужин, чаю, рому, вина — и бог знает чего еще.
—
Пойдем, Вера,
домой, к бабушке сейчас! — говорил он настойчиво, почти повелительно. — Открой ей всё…
Она примирительно смотрела на весь мир. Она стояла на своем пьедестале, но не белой, мраморной статуей, а живою, неотразимо пленительной женщиной, как то поэтическое видение, которое снилось ему однажды, когда он, под обаянием красоты Софьи,
шел к себе
домой и видел женщину-статую, сначала холодную, непробужденную, потом видел ее преображение из статуи в живое существо, около которого заиграла и заструилась жизнь, зазеленели деревья, заблистали цветы, разлилась теплота…
Она, накинув на себя меховую кацавейку и накрыв голову косынкой, молча сделала ему знак
идти за собой и повела его в сад. Там, сидя на скамье Веры, она два часа говорила с ним и потом воротилась, глядя себе под ноги,
домой, а он, не зашедши к ней, точно убитый, отправился к себе, велел камердинеру уложиться,
послал за почтовыми лошадьми и уехал в свою деревню, куда несколько лет не заглядывал.
Так проповедовал Евгений. // Сквозь слез не видя ничего, // Едва дыша, без возражений, // Татьяна слушала его. // Он подал руку ей. Печально // (Как говорится, машинально) // Татьяна молча оперлась, // Головкой томною склонясь; //
Пошли домой вкруг огорода; // Явились вместе, и никто // Не вздумал им пенять на то: // Имеет сельская свобода // Свои счастливые права, // Как и надменная Москва.
Неточные совпадения
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «
Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в моем дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело в том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Домой скотина гонится, // Дорога запылилася, // Запахло молоком. // Вздохнула мать Митюхина: // — Хоть бы одна коровушка // На барский двор вошла! — // «Чу! песня за деревнею, // Прощай, горю́шка бедная! //
Идем встречать народ».
Красивая, здоровая. // А деток не дал Бог! // Пока у ней гостила я, // Все время с Лиодорушкой // Носилась, как с родным. // Весна уж начиналася, // Березка распускалася, // Как мы
домой пошли… // Хорошо, светло // В мире Божием! // Хорошо, легко, // Ясно н а ́ сердце.
Шли головотяпы
домой и воздыхали. «Воздыхали не ослабляючи, вопияли сильно!» — свидетельствует летописец. «Вот она, княжеская правда какова!» — говорили они. И еще говорили: «Та́кали мы, та́кали, да и прота́кали!» Один же из них, взяв гусли, запел:
Воротились добры молодцы
домой, но сначала решили опять попробовать устроиться сами собою. Петуха на канате кормили, чтоб не убежал, божку съели… Однако толку все не было. Думали-думали и
пошли искать глупого князя.