Неточные совпадения
— От… от скуки — видишь, и я
для удовольствия — и тоже без расчетов. А как я наслаждаюсь красотой, ты и твой Иван Петрович этого не поймете, не во гнев тебе и ему — вот и все. Ведь есть же одни, которые молятся страстно, а другие не
знают этой потребности, и…
Он познакомился с ней и потом познакомил с домом ее бывшего своего сослуживца Аянова, чтобы два раза в неделю делать партию теткам, а сам, пользуясь этим скудным средством, сближался сколько возможно с кузиной, урывками вслушивался, вглядывался в нее, не
зная, зачем,
для чего?
— Что же мне делать, cousin: я не понимаю? Вы сейчас сказали, что
для того, чтобы понять жизнь, нужно, во-первых, снять портьеру с нее. Положим, она снята, и я не слушаюсь предков: я
знаю, зачем, куда бегут все эти люди, — она указала на улицу, — что их занимает, тревожит: что же нужно, во-вторых?
— Кому ты это говоришь! — перебил Райский. — Как будто я не
знаю! А я только и во сне, и наяву вижу, как бы обжечься. И если б когда-нибудь обжегся неизлечимою страстью, тогда бы и женился на той… Да нет: страсти — или излечиваются, или, если неизлечимы, кончаются не свадьбой. Нет
для меня мирной пристани: или горение, или — сон и скука!
Она не живала в столице, никогда не служила в военной службе и потому не
знала, чего и сколько нужно
для этого.
— Я ждала этого вечера с нетерпением, — продолжала Софья, — потому что Ельнин не
знал, что я разучиваю ее
для…
Там был записан старый эпизод, когда он только что расцветал, сближался с жизнью, любил и его любили. Он записал его когда-то под влиянием чувства, которым жил, не
зная тогда еще, зачем, — может быть, с сентиментальной целью посвятить эти листки памяти своей тогдашней подруги или оставить
для себя заметку и воспоминание в старости о молодой своей любви, а может быть, у него уже тогда бродила мысль о романе, о котором он говорил Аянову, и мелькал сюжет
для трогательной повести из собственной жизни.
— Видите, кузина,
для меня и то уж счастье, что тут есть какое-то колебание, что у вас не вырвалось ни да, ни нет. Внезапное да — значило бы обман, любезность или уж такое счастье, какого я не заслужил; а от нет было бы мне больно. Но вы не
знаете сами, жаль вам или нет: это уж много от вас, это половина победы…
«Боже мой! зачем я все вижу и
знаю, где другие слепы и счастливы? Зачем
для меня довольно шороха, ветерка, самого молчания, чтоб
знать? Проклятое чутье! Вот теперь яд прососался в сердце, а из каких благ?»
—
Для страсти не нужно годов, кузина: она может зародиться в одно мгновение. Но я и не уверяю вас в страсти, — уныло прибавил он, — а что я взволнован теперь — так я не лгу. Не говорю опять, что я умру с отчаяния, что это вопрос моей жизни — нет; вы мне ничего не дали, и нечего вам отнять у меня, кроме надежд, которые я сам возбудил в себе… Это ощущение: оно, конечно, скоро пройдет, я
знаю. Впечатление, за недостатком пищи, не упрочилось — и слава Богу!
— Да, если б не ты, — перебил Райский, — римские поэты и историки были бы
для меня все равно что китайские. От нашего Ивана Ивановича не много
узнали.
Он удивлялся, как могло все это уживаться в ней и как бабушка, не замечая вечного разлада старых и новых понятий, ладила с жизнью и переваривала все это вместе и была так бодра, свежа, не
знала скуки, любила жизнь, веровала, не охлаждаясь ни к чему, и всякий день был
для нее как будто новым, свежим цветком, от которого назавтра она ожидала плодов.
— Что? — повторила она, — молод ты, чтоб
знать бабушкины проступки. Уж так и быть, изволь, скажу: тогда откупа пошли, а я вздумала велеть пиво варить
для людей, водку гнали дома, не много,
для гостей и
для дворни, а все же запрещено было; мостов не чинила… От меня взятки-то гладки, он и озлобился, видишь! Уж коли кто несчастлив, так, значит, поделом. Проси скорее прощения, а то пропадешь, пойдет все хуже… и…
— Почему вы
знаете, что
для меня счастье — жениться на дочери какого-то Мамыкина?
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты
знаешь, как это
для меня неловко, несносно…
— Погоди, я велю лошадь заложить, а пока скажу отчего; в городе уж все
знают. Я только
для Марфеньки секретничаю. А Вера уж
узнала от кого-то…
— Ну, так что ж за беда? — сказал Райский, — ее сношения с Шарлем не секрет ни
для кого, кроме мужа: посмеются еще, а он ничего не
узнает. Она воротится…
— Теперь я понимаю, — заметил он, — но я не
знал, что ты так любил ее. Ты сам шутил, бывало: говорил, что привык к ней, что изменяешь ей
для своих греков и римлян…
Она даже вдалась в подробности о нарядах с Полиной Карповной, которая неожиданно явилась в кабинет бабушки с какими-то обещанными выкройками нового фасона платья
для приданого Марфеньки, а в самом деле, чтоб
узнать о возвращении Бориса Павловича.
Она вообще казалась довольной, что идет по городу, заметив, что эта прогулка была необходима и
для того, что ее давно не видит никто и бог
знает что думают, точно будто она умерла.
Он думал все это, идучи молча подле нее и не
зная, как вызвать ее на полную откровенность — не
для себя уже теперь, а
для ее спасения.
И жертвы есть, — по мне это не жертвы, но я назову вашим именем, я останусь еще в этом болоте, не
знаю сколько времени, буду тратить силы вот тут — но не
для вас, а прежде всего
для себя, потому что в настоящее время это стало моей жизнью, — и я буду жить, пока буду счастлив, пока буду любить.
— Все равно, я сказала бы вам, Иван Иванович. Это не
для вас нужно было, а
для меня самой… Вы
знаете, как я дорожила вашей дружбой: скрыть от вас — это было бы мукой
для меня. — Теперь мне легче — я могу смотреть прямо вам в глаза, я не обманула вас…
Бабушка говорила робко, потому что все еще не
знала,
для чего прочла ей письма Вера. Она была взволнована дерзостью Марка и дрожала в беспокойстве за Веру, боясь опасного поворота страсти, но скрывала свое волнение и беспокойство.
Неточные совпадения
Частный пристав. Да бог его
знает. Вчерашнего дня случилась за городом драка, — поехал туда
для порядка, а возвратился пьян.
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам,
для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее,
знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Легли в коробку книжечки, // Пошли гулять портретики // По царству всероссийскому, // Покамест не пристроятся // В крестьянской летней горенке, // На невысокой стеночке… // Черт
знает для чего!
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не
знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь
для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те
знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения
для себя в атаках не вижу-с!