Неточные совпадения
Против него садился Райский и с удивлением глядел
на лицо Васюкова, следил, как, пока еще с тупым взглядом, достает он скрипку, вяло берет смычок, намажет его канифолью, потом сначала пальцем тронет струны, повинтит винты, опять тронет, потом поведет смычком — и все еще глядит сонно. Но вот
заиграл — и проснулся, и улетел куда-то.
Заиграет ли женщина
на фортепиано, гувернантка у соседей, Райский бежал было перед этим удить рыбу, — но раздались звуки, и он замирал
на месте, разинув рот, и прятался за стулом играющей.
— Вот видите, — заметил Марк, — однако вас учили, нельзя прямо сесть за фортепиано да
заиграть. Плечо у вас
на портрете и криво, голова велика, а все же надо выучиться держать кисть в руке.
— Да, да, славное утро! — подтвердил он, думая, что сказать еще, но так, чтоб как-нибудь нечаянно не заговорить о ней, о ее красоте — и не находил ничего, а его так и подмывало опять
заиграть на любимой струне.
Она примирительно смотрела
на весь мир. Она стояла
на своем пьедестале, но не белой, мраморной статуей, а живою, неотразимо пленительной женщиной, как то поэтическое видение, которое снилось ему однажды, когда он, под обаянием красоты Софьи, шел к себе домой и видел женщину-статую, сначала холодную, непробужденную, потом видел ее преображение из статуи в живое существо, около которого
заиграла и заструилась жизнь, зазеленели деревья, заблистали цветы, разлилась теплота…
Неточные совпадения
«Толстомясая немка», обманутая наружною тишиной, сочла себя вполне утвердившеюся и до того осмелилась, что вышла
на улицу без провожатого и начала
заигрывать с проходящими.
Равномерно вздрагивая
на стычках рельсов, вагон, в котором сидела Анна, прокатился мимо платформы, каменной стены, диска, мимо других вагонов; колеса плавнее и маслянее, с легким звоном зазвучали по рельсам, окно осветилось ярким вечерним солнцем, и ветерок
заиграл занавеской.
Заревела
на выгонах облезшая, только местами еще неперелинявшая скотина,
заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей, побежали быстроногие ребята по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали
на пруду веселые голоса баб с холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны.
Но молодой человек, как кажется, хотел во что бы то ни стало развеселить меня: он
заигрывал со мной, называл меня молодцом и, как только никто из больших не смотрел
на нас, подливал мне в рюмку вина из разных бутылок и непременно заставлял выпивать.
Maman играла второй концерт Фильда — своего учителя. Я дремал, и в моем воображении возникали какие-то легкие, светлые и прозрачные воспоминания. Она
заиграла патетическую сонату Бетховена, и я вспоминал что-то грустное, тяжелое и мрачное. Maman часто играла эти две пьесы; поэтому я очень хорошо помню чувство, которое они во мне возбуждали. Чувство это было похоже
на воспоминание; но воспоминание чего? казалось, что вспоминаешь то, чего никогда не было.