Неточные совпадения
— Да, кузина, вы будете считать потерянною всякую минуту, прожитую, как вы жили и как живете теперь…
Пропадет этот величавый, стройный вид, будете задумываться, забудете одеться в это несгибающееся платье… с досадой бросите массивный браслет, и крестик на груди не будет лежать так правильно и покойно. Потом, когда преодолеете предков, тетушек, перейдете Рубикон — тогда начнется
жизнь… мимо вас будут мелькать дни, часы, ночи…
Райский, цепенея от ужаса, выслушал этот краткий отчет и опять шел к постели. Оживленный пир с друзьями, артисты, певицы, хмельное веселье — все это
пропало вместе со всякой надеждой продлить эту
жизнь.
Видно было, что рядом с книгами, которыми питалась его мысль, у него горячо приютилось и сердце, и он сам не знал, чем он так крепко связан с
жизнью и с книгами, не подозревал, что если б
пропали книги, не
пропала бы
жизнь, а отними у него эту живую «римскую голову», по всей
жизни его прошел бы паралич.
У него, от напряженных усилий разгадать и обратить Веру к
жизни («а не от любви», — думал он), накипало на сердце, нервы раздражались опять, он становился едок и зол. Тогда
пропадала веселость, надоедал труд, не помогали развлечения.
Вглядываясь в ткань своей собственной и всякой другой
жизни, глядя теперь в только что початую
жизнь Веры, он яснее видел эту игру искусственных случайностей, какие-то блуждающие огни злых обманов, ослеплений, заранее расставленных
пропастей, с промахами, ошибками, и рядом — тоже будто случайные исходы из запутанных узлов…
Снаружи она казалась всем покойною, но глаза у ней впали, краски не появлялись на бледном лице,
пропала грация походки, свобода движений. Она худела и видимо томилась
жизнью.
— Простите меня, Татьяна Марковна, я все забываю главное: ни горы, ни леса, ни
пропасти не мешают — есть одно препятствие неодолимое: Вера Васильевна не хочет, стало быть — видит впереди
жизнь счастливее, нежели со мной…
Сознание новой
жизни, даль будущего, строгость долга, момент торжества и счастья — все придавало лицу и красоте ее нежную, трогательную тень. Жених был скромен, почти робок;
пропала его резвость, умолкли шутки, он был растроган. Бабушка задумчиво счастлива, Вера непроницаема и бледна.
Неточные совпадения
— Хорошо тебе так говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полн
жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты
пропал,
пропал! — с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
Ибо не признаёт современный суд, что равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движенья незамеченных насекомых; ибо не признаёт современный суд, что много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной
жизни, и возвести ее в перл созданья; ибо не признаёт современный суд, что высокий восторженный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем и что целая
пропасть между ним и кривляньем балаганного скомороха!
Везде поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется
жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и
пропал из виду дивный экипаж.
Иногда случается человеку во сне увидеть что-то подобное, и с тех пор он уже во всю
жизнь свою грезит этим сновиденьем, действительность для него
пропадает навсегда, и он решительно ни на что не годится.
Недвижим он лежал, и странен // Был томный мир его чела. // Под грудь он был навылет ранен; // Дымясь, из раны кровь текла. // Тому назад одно мгновенье // В сем сердце билось вдохновенье, // Вражда, надежда и любовь, // Играла
жизнь, кипела кровь; // Теперь, как в доме опустелом, // Всё в нем и тихо и темно; // Замолкло навсегда оно. // Закрыты ставни, окна мелом // Забелены. Хозяйки нет. // А где, Бог весть.
Пропал и след.