Неточные совпадения
Райский нашел тысячи две
томов и углубился в чтение заглавий. Тут были все энциклопедисты и Расин с Корнелем, Монтескье, Макиавелли, Вольтер,
древние классики во французском переводе и «Неистовый Орланд», и Сумароков с Державиным, и Вальтер Скотт, и знакомый «Освобожденный Иерусалим», и «Илиада» по-французски, и Оссиан в переводе Карамзина, Мармонтель и Шатобриан, и бесчисленные мемуары. Многие еще не разрезаны: как видно, владетели,
то есть отец и дед Бориса, не успели прочесть их.
А когда зададут
тему на диссертацию, он терялся, впадал в уныние, не зная, как приступить к рассуждению, например, «об источниках к изучению народности», или «о
древних русских деньгах», или «о движении народов с севера на юг».
Часто с Райским уходили они в эту жизнь. Райский как дилетант — для удовлетворения мгновенной вспышки воображения, Козлов — всем существом своим; и Райский видел в нем в эти минуты
то же лицо, как у Васюкова за скрипкой, и слышал живой, вдохновенный рассказ о
древнем быте или, напротив, сам увлекал его своей фантазией — и они полюбили друг в друге этот живой нерв, которым каждый был по-своему связан с знанием.
Он любил жену свою, как любят воздух и тепло. Мало
того, он, погруженный в созерцание жизни
древних, в их мысль и искусство, умудрился видеть и любить в ней какой-то блеск и колорит древности, античность формы.
— Не пиши, пожалуйста, только этой мелочи и дряни, что и без романа на всяком шагу в глаза лезет. В современной литературе всякого червяка, всякого мужика, бабу — всё в роман суют… Возьми-ка предмет из истории, воображение у тебя живое, пишешь ты бойко. Помнишь, о
древней Руси ты писал!.. А
то далась современная жизнь!.. муравейник, мышиная возня: дело ли это искусства!.. Это газетная литература!
«Счастливое дитя! — думал Райский, — спит и в ученом сне своем не чует, что подле него эта любимая им римская голова полна
тьмы, а сердце пустоты, и что одной ей бессилен он преподать „образцы
древних добродетелей“!»
Райский видел, что Козлов взглянул наконец и на близкую ему жизнь
тем же сознательным и верным взглядом, каким глядел на жизнь
древних, и что утешить его нечем.
Неточные совпадения
А если и действительно // Свой долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не в
том, чтоб имя
древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Прапрадед мой по матери // Был и
того древней: // «Князь Щепин с Васькой Гусевым // (Гласит другая грамота) // Пытал поджечь Москву, // Казну пограбить думали, // Да их казнили смертию», // А было
то, любезные, // Без мала триста лет.
«Ну, яблочко так яблочко! // Согласен! Благо, поняли // Вы дело наконец. // Теперь — вы сами знаете — // Чем дерево дворянское //
Древней,
тем именитее, // Почетней дворянин. // Не так ли, благодетели?»
Константинополь, бывшая Византия, а ныне губернский город Екатериноград, стоит при излиянии Черного моря в
древнюю Пропонтиду и под сень Российской Державы приобретен в 17… году, с распространением на оный единства касс (единство сие в
том состоит, что византийские деньги в столичном городе Санкт-Петербурге употребление себе находить должны).
Изложив таким манером нечто в свое извинение, не могу не присовокупить, что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и, в согласность
древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница в
том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.