Неточные совпадения
— Ну, ты ее заступница! Уважает, это
правда, а думает свое, значит, не
верит мне: бабушка-де стара, глупа, а мы молоды, — лучше понимаем, много учились, все знаем, все читаем. Как бы она не ошиблась… Не все
в книгах написано!
— Он не романтик, а поэт, артист, — сказала она. — Я начинаю
верить в него.
В нем много чувства,
правды… Я ничего не скрыла бы от него, если б у него у самого не было ко мне того, что он называл страстью. Только чтоб его немного охладить, я решаюсь на эту глупую, двойную роль… Лишь отрезвится, я сейчас ему скажу первая все — и мы будем друзья…
Вера слушала
в изумлении, глядя большими глазами на бабушку, боялась
верить, пытливо изучала каждый ее взгляд и движение, сомневаясь, не героический ли это поступок, не великодушный ли замысел — спасти ее, падшую, поднять? Но молитва, коленопреклонение, слезы старухи, обращение к умершей матери… Нет, никакая актриса не покусилась бы играть
в такую игру, а бабушка — вся
правда и честность!
«Нет, это не ограниченность
в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо
в готовые прочные формы. Заслуга человека тут — почувствовать и удержать
в себе эту красоту природной простоты и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее,
верить в нее, быть искренним, понимать прелесть
правды и жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь сердце и дорожить этой силой, если не выше силы ума, то хоть наравне с нею.
— За ним потащилась Крицкая; она заметила, что Борюшка взволнован… У него вырвались какие-то слова о Верочке… Полина Карповна приняла их на свой счет. Ей, конечно, не
поверили — знают ее — и теперь добираются
правды, с кем была Вера, накануне рождения,
в роще… Со дна этого проклятого обрыва поднялась туча и покрыла всех нас… и вас тоже.
Великие русские писатели, столь противоположные по своему типу, представители религиозного народничества, оба
верили в правду простого трудового народа.
И рассказал ей о протопопе, как он меня чёрным богом пугал, как в помощь богу своему хотел полицию кричать. Засмеялась Татьяна, да и мне смешон стал протопоп, подобный сверчку зелёному, — трещит сверчок да прыгает, будто дело двигает, а кажись, и сам не крепко
верит в правду дела своего!
Неточные совпадения
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь
в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец
поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то
правда, человек на человека не приходит.
Я говорил
правду — мне не
верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен
в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался.
— Вы не
верите? — продолжал он, — даю вам честное, благородное слово, что все это сущая
правда, и
в доказательство я вам, пожалуй, назову этого господина.
Запущенный под облака, // Бумажный Змей, приметя свысока //
В долине мотылька, // «
Поверишь ли!» кричит: «чуть-чуть тебя мне видно; // Признайся, что тебе завидно // Смотреть на мой высокий столь полёт». — // «Завидно? Право, нет! // Напрасно о себе ты много так мечтаешь! // Хоть высоко, но ты на привязи летаешь. // Такая жизнь, мой свет, // От счастия весьма далёко; // А я, хоть,
правда, невысоко, // Зато лечу, // Куда хочу; // Да я же так, как ты,
в забаву для другого, // Пустого, // Век целый не трещу».
Пугачев взглянул на меня быстро. «Так ты не
веришь, — сказал он, — чтоб я был государь Петр Федорович? Ну, добро. А разве нет удачи удалому? Разве
в старину Гришка Отрепьев не царствовал? Думай про меня что хочешь, а от меня не отставай. Какое тебе дело до иного-прочего? Кто ни поп, тот батька. Послужи мне верой и
правдою, и я тебя пожалую и
в фельдмаршалы и
в князья. Как ты думаешь?».