Вот посмотрите, этот напудренный старик с стальным взглядом, — говорил он, указывая на портрет, висевший в простенке, — он был, говорят, строг даже к семейству, люди
боялись его взгляда…
Неточные совпадения
— А! — поймал ее Райский, — не из сострадания ли вы так неприступны!.. Вы
боитесь бросить лишний
взгляд, зная, что это никому не пройдет даром. Новая изящная черта! Самоуверенность вам к лицу. Эта гордость лучше родовой спеси: красота — это сила, и гордость тут имеет смысл.
— Есть, есть, и мне тяжело, что я не выиграл даже этого доверия. Вы
боитесь, что я не сумею обойтись с вашей тайной. Мне больно, что вас пугает и стыдит мой
взгляд… кузина, кузина! А ведь это мое дело, моя заслуга, ведь я виноват… что вывел вас из темноты и слепоты, что этот Милари…
Все это часто повторялось с ним, повторилось бы и теперь: он ждал и
боялся этого. Но еще в нем не изжили пока свой срок впечатления наивной среды, куда он попал. Ему еще пока приятен был ласковый луч солнца, добрый
взгляд бабушки, радушная услужливость дворни, рождающаяся нежная симпатия Марфеньки — особенно последнее.
Этот атлет по росту и силе, по-видимому не ведающий никаких страхов и опасностей здоровяк, робел перед красивой, слабой девочкой, жался от ее
взглядов в угол, взвешивал свои слова при ней, очевидно сдерживал движения, караулил ее
взгляд, не прочтет ли в нем какого-нибудь желания,
боялся, не сказать бы чего-нибудь неловко, не промахнуться, не показаться неуклюжим.
Он так же боязливо караулил
взгляд Веры, стал
бояться ее голоса, заслышав ее шаги, начинал оправляться, переменял две-три позы и в разговоре взвешивал слова, соображая, понравится ли ей то, другое или нет.
— Да, сказала бы, бабушке на ушко, и потом спрятала бы голову под подушку на целый день. А здесь… одни — Боже мой! — досказала она, кидая
взгляд ужаса на небо. — Я
боюсь теперь показаться в комнату; какое у меня лицо — бабушка сейчас заметит.
Вера слушала в изумлении, глядя большими глазами на бабушку,
боялась верить, пытливо изучала каждый ее
взгляд и движение, сомневаясь, не героический ли это поступок, не великодушный ли замысел — спасти ее, падшую, поднять? Но молитва, коленопреклонение, слезы старухи, обращение к умершей матери… Нет, никакая актриса не покусилась бы играть в такую игру, а бабушка — вся правда и честность!
Козел продолжал ползать на коленях от одного мужика к другому. От ужаса близкой и жестокой смерти он уже перешел к блаженной радости, но нарочно из угодливости притворялся непонимающим. Слезы бежали по его безобразно кривившемуся лицу. Он хватал, не разбирая, чьи-то жесткие мозолистые руки, чьи-то вонючие сапоги и взасос, жадно целовал их. Василь стоял, бледный и неподвижный, с горящими глазами. Он не отрывался от страшного лица Бузыги, ища и
боясь его взгляда.
Неточные совпадения
Вронский понял по ее
взгляду, что она не знала, в каких отношениях он хочет быть с Голенищевым, и что она
боится, так ли она вела себя, как он бы хотел.
— Это доказывает только то, что у вас нет сердца, — сказала она. Но
взгляд ее говорил, что она знает, что у него есть сердце, и от этого-то
боится его.
— Перемена не во внешнем положении, — строго сказала графиня Лидия Ивановна, вместе с тем следя влюбленным
взглядом за вставшим и перешедшим к Landau Алексеем Александровичем, — сердце его изменилось, ему дано новое сердце, и я
боюсь, что вы не вполне вдумались в ту перемену, которая произошла в нем.
Когда встали из-за стола, Левину хотелось итти за Кити в гостиную; но он
боялся, не будет ли ей это неприятно по слишком большой очевидности его ухаживанья за ней. Он остался в кружке мужчин, принимая участие в общем разговоре, и, не глядя на Кити, чувствовал ее движения, ее
взгляды и то место, на котором она была в гостиной.
— Я
боюсь, что вам здесь не совсем хорошо, — сказала она отворачиваясь от его пристального
взгляда и оглядывая комнату. — Надо будет спросить у хозяина другую комнату, — сказала она мужу, — и потом чтобы нам ближе быть.