Цитаты со словом «отдаст»
— Да — и конец всему, и начало скуке! — задумчиво повторил Райский. — А я не хочу конца! Успокойся, за меня бы ее и не
отдали!
— Ну, везде что-то живое, подвижное, требующее жизни и отзывающееся на нее… А там ничего этого нет, ничего, хоть шаром покати! Даже нет апатии, скуки, чтоб можно было сказать: была жизнь и убита — ничего! Сияет и блестит, ничего не просит и ничего не
отдает! И я ничего не знаю! А ты удивляешься, что я бьюсь?
Остался он еще в детстве сиротой, на руках равнодушного, холостого опекуна, а тот
отдал его сначала на воспитание родственнице, приходившейся двоюродной бабушкой Райскому.
— Eh bien, mille roubles! [Ну, тысячу рублей! (фр.)] Графу
отдать: я у него на той неделе занял: совестно в глаза смотреть.
Иногда, напротив, он придет от пустяков в восторг: какой-нибудь сытый ученик
отдаст свою булку нищему, как делают добродетельные дети в хрестоматиях и прописях, или примет на себя чужую шалость, или покажется ему, что насупившийся ученик думает глубокую думу, и он вдруг возгорится участием к нему, говорит о нем со слезами, отыскивает в нем что-то таинственное, необычайное, окружит его уважением: и другие заразятся неисповедимым почтением.
Он озадачивал новизной взгляда чиновников. Столоначальник, слушая его, с усмешкой отбирал у него какую-нибудь заданную ему бумагу и
отдавал другому.
А что он читал там, какие книги, в это не входили, и бабушка
отдала ему ключи от отцовской библиотеки в старом доме, куда он запирался, читая попеременно то Спинозу, то роман Коттен, то св. Августина, а завтра вытащит Вольтера или Парни, даже Боккачио.
Опекуну она не давала сунуть носа в ее дела и, не признавая никаких документов, бумаг, записей и актов, поддерживала порядок, бывший при последних владельцах, и отзывалась в ответ на письма опекуна, что все акты, записи и документы записаны у ней на совести, и она
отдаст отчет внуку, когда он вырастет, а до тех пор, по словесному завещанию отца и матери его, она полная хозяйка.
Они говорили между собой односложными словами. Бабушке почти не нужно было
отдавать приказаний Василисе: она сама знала все, что надо делать. А если надобилось что-нибудь экстренное, бабушка не требовала, а как будто советовала сделать то или другое.
Личным приказом она удостаивала немногих: по домашнему хозяйству Василисе
отдавала их, а по деревенскому — приказчику или старосте. Кроме Василисы, никого она не называла полным именем, разве уже встретится такое имя, что его никак не сожмешь и не обрежешь, например, мужики: Ферапонт и Пантелеймон так и назывались Ферапонтом и Пантелеймоном, да старосту звала она Степан Васильев, а прочие все были: Матрешка, Машутка, Егорка и т. д.
Бабушка пересмотрела все материи, приценилась и к сыру, и к карандашам, поговорила о цене на хлеб и перешла в другую, потом в третью лавку, наконец, проехала через базар и купила только веревку, чтоб не вешали бабы белье на дерево, и
отдала Прохору.
Однажды мальчик бросил мячик, он покатился мне в ноги, я поймала его и побежала
отдать ему, мисс сказала maman, и меня три дня не пускали гулять.
— Как же:
отдать ее за учителя? — сказала она. — Вы не думаете сами серьезно, чтоб это было возможно!
— И
отдадите все… все… — шептал он, держа ее за руку.
— И будете еще жалеть, — все шептал он, — что нечего больше
отдать, что нет жертвы! Тогда пойдете и на улицу, в темную ночь, одни… если…
Обида, зло падали в жизни на нее иногда и с других сторон: она бледнела от боли, от изумления, подкашивалась и бессознательно страдала, принимая зло покорно, не зная, что можно
отдать обиду, заплатить злом.
Нет, — горячо и почти грубо напал он на Райского, — бросьте эти конфекты и подите в монахи, как вы сами удачно выразились, и
отдайте искусству все, молитесь и поститесь, будьте мудры и, вместе, просты, как змеи и голуби, и что бы ни делалось около вас, куда бы ни увлекала жизнь, в какую яму ни падали, помните и исповедуйте одно учение, чувствуйте одно чувство, испытывайте одну страсть — к искусству!
Отдайте ваше имение нищим и идите вслед за спасительным светом творчества.
Она недавно вынула, как только вы написали, что приедете, и
отдала мне.
— Не прикажешь ли
отдать в чужие руки?
— Что же с домом делать? Куда серебро, белье, брильянты, посуду девать? — спросила она, помолчав. — Мужикам, что ли,
отдать?
— Зачем уезжать: я думала, что ты совсем приехал. Будет тебе мыкаться! Женись и живи. А то хорошо устройство:
отдать тысяч на тридцать всякого добра!
— Ну, а как я не женюсь, и кружев не надо, то решено, что это все Верочке и Марфеньке
отдадим… Так или нет?
— Да, свое, — продолжал Райский, — и если вы не согласитесь, я
отдам все в чужие руки: это кончено, даю вам слово…
— Вот — и слово дал! — беспокойно сказала бабушка. Она колебалась. — Имение
отдает! Странный, необыкновенный человек! — повторяла она, — совсем пропащий! Да как ты жил, что делал, скажи на милость! Кто ты на сем свете есть? Все люди как люди. А ты — кто! Вон еще и бороду отпустил — сбрей, сбрей, не люблю!
— Согласитесь же
отдать всю ветошь и хлам этим милым девочкам… Я бобыль, мне не надо, а они будут хозяйками. Не хотите, отдадим на школы…
— Разве я маленький, что не вправе
отдать кому хочу, еще и родственницам? Мне самому не надо, — продолжал он, — стало быть, отдать им — и разумно и справедливо.
— Хорошо, хорошо, это у вас там так, — говорила бабушка, замахав рукой, — а мы здесь прежде осмотрим, узнаем, что за человек, пуд соли съедим с ним, тогда и
отдаем за него.
— Так у вас еще не выходят девушки, а
отдают их — бабушка! Есть ли смысл в этом…
«Странный, необыкновенный человек! — думала она. — Все ему нипочем, ничего в грош не ставит! Имение
отдает, серьезные люди у него — дураки, себя несчастным называет! Погляжу еще, что будет!»
— Не смей просить! — повелительно крикнул Леонтий. — А мы что ему подарим? Тебя, что ли,
отдам? — добавил он, нежно обняв ее рукой.
—
Отдай: я пойду — возьмите меня! — сказала она, вдруг сверкнув Райскому в глаза взглядом, как будто огнем.
— Ну, если не берешь, так я
отдам книги в гимназию: дай сюда каталог! Сегодня же отошлю к директору… — сказал Райский и хотел взять у Леонтия реестр книг.
— Ну, ну, постой: на каком условии ты хотел
отдать мне библиотеку? Не хочешь ли из жалованья вычитать, я все продам, заложу себя и жену…
— Ну, не поминай же мне больше о книгах: на этом условии я только и не
отдам их в гимназию, — заключил Райский. — А теперь давай обедать или я к бабушке уйду. Мне есть хочется.
Егор пришел, и Райский
отдал ему ключ от чемодана.
— Да, с дарованиями: тремястами рублей поплатились вы за его дарования!
Отдал ли он вам? — спросила Татьяна Марковна.
А кто все спотыкается, падает и лежит в грязи, значит, не прощен, а не прощен потому, что не одолеет себя, не сладит с вином, с картами, или украл, да не
отдает краденого, или горд, обидчик, зол не в меру, грязен, обманщик, предатель…
Татьяна Марковна не знала ей цены и сначала взяла ее в комнаты, потом, по просьбе Верочки,
отдала ей в горничные. В этом звании Марине мало было дела, и она продолжала делать все и за всех в доме. Верочка как-то полюбила ее, и она полюбила Верочку и умела угадывать по глазам, что ей нужно, что нравилось, что нет.
Ему любо было пока возиться и с бабушкой:
отдавать свою волю в ее опеку и с улыбкой смотреть и слушать, как она учила его уму-разуму, порядку, остерегала от пороков и соблазнов, старалась свести его с его «цыганских» понятий о жизни на свою крепкую, житейскую мудрость.
Отречься от себя, быть всем слугой,
отдавать все бедным, любить всех больше себя, даже тех, кто нас обижает, не сердиться, трудиться, не думать слишком о нарядах и о пустяках, не болтать… ужас, ужас!
— Неужели! Этот сахарный маркиз! Кажется, я ему оставил кое-какие сувениры: ночью будил не раз, окна отворял у него в спальне. Он все, видите, нездоров, а как приехал сюда, лет сорок назад, никто не помнит, чтоб он был болен. Деньги, что занял у него, не
отдам никогда. Что же ему еще? А хвалит!
— Известно что… поздно было: какая академия после чада петербургской жизни! — с досадой говорил Райский, ходя из угла в угол, — у меня, видите, есть имение, есть родство, свет… Надо бы было все это
отдать нищим, взять крест и идти… как говорит один художник, мой приятель. Меня отняли от искусства, как дитя от груди… — Он вздохнул. — Но я ворочусь и дойду! — сказал он решительно. — Время не ушло, я еще не стар…
— И не
отдают! — прибавил Марк. — Браво! Славный очерк: вы его поместите в роман…
— A propos [Кстати (фр.).] о деньгах: для полноты и верности вашего очерка дайте мне рублей сто взаймы: я вам… никогда не
отдам, разве что будете в моем положении, а я в вашем…
— Не забудьте. Пока довольно с меня. Ну-с, что же дальше: «занимают деньги и не
отдают»? — говорил Марк, пряча ассигнации в карман.
— Нет. Я прочла, что мне нравилось, и
отдала.
— Э, вот что! Хорошо… — зевая, сказал Райский, — я поеду с визитами, только с тем, чтоб и вы со мной заехали к Марку: надо же ему визит
отдать.
— Борис Павлович! Не я ли говорила тебе, что он только и делает, что деньги занимает! Боже мой! Когда же
отдаст?
— Он сказал, что не
отдаст.
Цитаты из русской классики со словом «отдаст»
Ассоциации к слову «отдать»
Синонимы к слову «отдаст»
Предложения со словом «отдать»
- Конечно, я могу отдать приказ, но мне хотелось бы всё же убедить вас.
- Тут нужно отдать должное солдатам, некоторым удавалось избежать моей прямой атаки, поэтому теперь они катались по земле, пытаясь сбить с себя огонь.
- Как бы то ни было, пришлось отдать распоряжение, чтобы начали немедленно готовить загоны для этих существ.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «отдать»
Афоризмы русских писателей со словом «отдать»
- О, дайте вечность мне, — и вечность я отдам
За равнодушие к обидам и годам.
- Прекрасна мудрость в пожелтевшем свитке,
Сверканья тайн, огонь по письменам.
Прекрасней — жизнь отдать бегущим снам
И расцветать с весной, как маргаритки.
- Умри, когда отдашь ты жизни
Всё то, что жизнь тебе дала,
Иди сквозь мрак земного зла
К небесной радостной отчизне.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно