Неточные совпадения
Он вдруг воскрес. И она, в свою очередь, не узнала Обломова: туманное, сонное лицо мгновенно преобразилось, глаза открылись; заиграли краски на щеках, задвигались мысли; в глазах сверкнули желания и воля. Она тоже ясно
прочла в этой немой
игре лица, что у Обломова мгновенно явилась цель жизни.
— Не могу не сомневаться, — перебил он, — не требуйте этого. Теперь, при вас, я уверен во всем: ваш взгляд, голос, все говорит. Вы смотрите на меня, как будто говорите: мне слов не надо, я умею
читать ваши взгляды. Но когда вас нет, начинается такая мучительная
игра в сомнения, в вопросы, и мне опять надо бежать к вам, опять взглянуть на вас, без этого я не верю. Что это?
Чего ж надеялся Обломов? Он думал, что в письме сказано будет определительно, сколько он получит дохода, и, разумеется, как можно больше, тысяч, например, шесть, семь; что дом еще хорош, так что по нужде в нем можно жить, пока будет строиться новый; что, наконец, поверенный пришлет тысячи три, четыре, — словом, что в письме он
прочтет тот же смех,
игру жизни и любовь, что
читал в записках Ольги.
— Что ваше пение? — говорил Штольц, продолжая изучать новую для него Ольгу и стараясь
прочесть незнакомую ему
игру в лице; но
игра эта, как молния, вырывалась и пряталась.
Неточные совпадения
Как с
игры да с беганья щеки // разгораются, // Так с хорошей песенки духом // поднимаются // Бедные, забитые…»
Прочитав // торжественно // Брату песню новую (брат сказал: // «Божественно!»), // Гриша спать попробовал.
Володя заметно важничал: должно быть, он гордился тем, что приехал на охотничьей лошади, и притворялся, что очень устал. Может быть, и то, что у него уже было слишком много здравого смысла и слишком мало силы воображения, чтобы вполне наслаждаться
игрою в Робинзона.
Игра эта состояла в представлении сцен из «Robinson Suisse», [«Швейцарского Робинзона» (фр.).] которого мы
читали незадолго пред этим.
— Вполне уголовный роман. Вы — не любитель таковых? Я — охотно
читаю Конан-Дойля.
Игра логикой. Не очень мудро, но — забавно.
К тому же с некоторого времени он в качестве средства, отвлекающего от неприятных впечатлений, привык
читать купленные в Париже книги, которые, сосредоточивая внимание на
играх чувственности, легко прекращали бесплодную и утомительную суету мелких мыслей.
Он взвизгивал и точно
читал заголовки конспекта, бессвязно выкрикивая их. Руки его были коротки сравнительно с туловищем, он расталкивал воздух локтями, а кисти его болтались, как вывихнутые. Кутузов, покуривая, негромко, неохотно и кратко возражал ему. Клим не слышал его и досадовал — очень хотелось знать, что говорит Кутузов. Многогласие всегда несколько притупляло внимание Самгина, и он уже не столько следил за словами, сколько за
игрою физиономий.