Неточные совпадения
Но,
смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются
в душе, голова отрезвляется от дум, кровь медленнее пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается на спину и, устремив печальный взгляд
в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся на чей-то четырехэтажный
дом.
— Ну, как же ты не ядовитый человек? — сказал Илья Ильич вошедшему Захару, — ни за чем не
посмотришь! Как же
в доме бумаги не иметь?
— Э! Да галерея-то пойдет опять заново! — сказал старик жене. — Смотри-ка, как Федот красиво расставил бревна, точно колонны у предводителя
в дому! Вот теперь и хорошо: опять надолго!
И недели три Илюша гостит
дома, а там,
смотришь, до Страстной недели уж недалеко, а там и праздник, а там кто-нибудь
в семействе почему-то решит, что на Фоминой неделе не учатся; до лета остается недели две — не стоит ездить, а летом и сам немец отдыхает, так уж лучше до осени отложить.
Посмотришь, Илья Ильич и отгуляется
в полгода, и как вырастет он
в это время! Как потолстеет! Как спит славно! Не налюбуются на него
в доме, замечая, напротив, что, возвратясь
в субботу от немца, ребенок худ и бледен.
— А вы-то с барином голь проклятая, жиды, хуже немца! — говорил он. — Дедушка-то, я знаю, кто у вас был: приказчик с толкучего. Вчера гости-то вышли от вас вечером, так я подумал, не мошенники ли какие забрались
в дом: жалость
смотреть! Мать тоже на толкучем торговала крадеными да изношенными платьями.
Зато
в доме, кроме князя и княгини, был целый, такой веселый и живой мир, что Андрюша детскими зелененькими глазками своими
смотрел вдруг
в три или четыре разные сферы, бойким умом жадно и бессознательно наблюдал типы этой разнородной толпы, как пестрые явления маскарада.
— Где ж ты обедаешь? — спросил Тарантьев. — Диво, право: Обломов гуляет
в роще, не обедает
дома… Когда ж ты на квартиру-то? Ведь осень на дворе. Приезжай
посмотреть.
— Ты опять «другие»?
Смотри! — сказал он, погрозив пальцем. — Другие
в двух, много
в трех комнатах живут: и столовая и гостиная — все тут; а иные и спят тут же; дети рядом; одна девка на весь
дом служит. Сама барыня на рынок ходит! А Ольга Сергеевна пойдет на рынок?
Приехал
в деревню, послушал,
посмотрел — как делалось у нас
в доме и
в имении и кругом нас — совсем не те права.
Обломов не помнил, где он сидит, даже сидел ли он: машинально
смотрел и не замечал, как забрезжилось утро; слышал и не слыхал, как раздался сухой кашель старухи, как стал дворник колоть дрова на дворе, как застучали и загремели
в доме, видел и не видал, как хозяйка и Акулина пошли на рынок, как мелькнул пакет мимо забора.
Он три раза перевернулся на диване от этого известия, потом
посмотрел в ящик к себе: и у него ничего не было. Стал припоминать, куда их дел, и ничего не припомнил; пошарил на столе рукой, нет ли медных денег, спросил Захара, тот и во сне не видал. Она пошла к братцу и наивно сказала, что
в доме денег нет.
Наконец, большая часть вступает
в брак, как берут имение, наслаждаются его существенными выгодами: жена вносит лучший порядок
в дом — она хозяйка, мать, наставница детей; а на любовь
смотрят, как практический хозяин
смотрит на местоположение имения, то есть сразу привыкает и потом не замечает его никогда.
Все тихо
в доме Пшеницыной. Войдешь на дворик и будешь охвачен живой идиллией: куры и петухи засуетятся и побегут прятаться
в углы; собака начнет скакать на цепи, заливаясь лаем; Акулина перестанет доить корову, а дворник остановится рубить дрова, и оба с любопытством
посмотрят на посетителя.
Первенствующую роль
в доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то есть она предоставляла себе право вставать поздно, пить три раза кофе, переменять три раза платье
в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки были накрахмалены как можно крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему была живым маятником
в доме: она
смотрела за кухней и столом, поила весь
дом чаем и кофе, обшивала всех,
смотрела за бельем, за детьми, за Акулиной и за дворником.
Неточные совпадения
Шли долго ли, коротко ли, // Шли близко ли, далеко ли, // Вот наконец и Клин. // Селенье незавидное: // Что ни изба — с подпоркою, // Как нищий с костылем, // А с крыш солома скормлена // Скоту. Стоят, как остовы, // Убогие
дома. // Ненастной, поздней осенью // Так
смотрят гнезда галочьи, // Когда галчата вылетят // И ветер придорожные // Березы обнажит… // Народ
в полях — работает. // Заметив за селением // Усадьбу на пригорочке, // Пошли пока — глядеть.
— Да расскажи мне, что делается
в Покровском? Что,
дом всё стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели жив? Как я помню беседку и диван! Да
смотри же, ничего не переменяй
в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет хорошая.
Он
посмотрел на княгиню, которая так мила была ему минуту тому назад, и ему не понравилась та манера, с которою она, как к себе
в дом, приветствовала этого Васеньку с его лентами.
Кити
в это время, давно уже совсем готовая,
в белом платье, длинном вуале и венке померанцевых цветов, с посаженой матерью и сестрой Львовой стояла
в зале Щербацкого
дома и
смотрела в окно, тщетно ожидая уже более получаса известия от своего шафера о приезде жениха
в церковь.
— Вы сходите, сударь, повинитесь еще. Авось Бог даст. Очень мучаются, и
смотреть жалости, да и всё
в доме навынтараты пошло. Детей, сударь, пожалеть надо. Повинитесь, сударь. Что делать! Люби кататься…