Неточные совпадения
— Врешь! Там кума моя живет; у ней свой дом, с большими
огородами. Она женщина благородная, вдова, с двумя детьми; с ней живет холостой брат: голова, не то, что вот эта, что тут в углу сидит, — сказал он, указывая
на Алексеева, — нас с тобой за пояс заткнет!
— Поди с ним! — говорил Тарантьев, отирая пот с лица. — Теперь лето: ведь это все равно что дача. Что ты гниешь здесь летом-то, в Гороховой?.. Там Безбородкин сад, Охта под боком, Нева в двух шагах, свой
огород — ни пыли, ни духоты! Нечего и думать: я сейчас же до обеда слетаю к ней — ты дай мне
на извозчика, — и завтра же переезжать…
Из преступлений одно, именно: кража гороху, моркови и репы по
огородам, было в большом ходу, да однажды вдруг исчезли два поросенка и курица — происшествие, возмутившее весь околоток и приписанное единогласно проходившему накануне обозу с деревянной посудой
на ярмарку. А то вообще случайности всякого рода были весьма редки.
Кабинет и спальня Обломова обращены были окнами
на двор, гостиная к садику, а зала к большому
огороду, с капустой и картофелем. В гостиной окна были драпированы ситцевыми полинявшими занавесками.
— Вот-с копию извольте получить, а контракт принадлежит сестре, — мягко отозвался Иван Матвеевич, взяв контракт в руку. — Сверх того за
огород и продовольствие из оного капустой, репой и прочими овощами, считая
на одно лицо, — читал Иван Матвеевич, — примерно двести пятьдесят рублей…
— Снег, снег, снег! — твердил он бессмысленно, глядя
на снег, густым слоем покрывший забор, плетень и гряды
на огороде. — Все засыпал! — шепнул потом отчаянно, лег в постель и заснул свинцовым, безотрадным сном. Уж было за полдень, когда его разбудил скрип двери с хозяйской половины; из двери просунулась обнаженная рука с тарелкой;
на тарелке дымился пирог.
Потом мало-помалу место живого горя заступило немое равнодушие. Илья Ильич по целым часам смотрел, как падал снег и наносил сугробы
на дворе и
на улице, как покрыл дрова, курятники, конуру, садик, гряды
огорода, как из столбов забора образовались пирамиды, как все умерло и окуталось в саван.
Акулины уже не было в доме. Анисья — и
на кухне, и
на огороде, и за птицами ходит, и полы моет, и стирает; она не управится одна, и Агафья Матвеевна, волей-неволей, сама работает
на кухне: она толчет, сеет и трет мало, потому что мало выходит кофе, корицы и миндалю, а о кружевах она забыла и думать. Теперь ей чаще приходится крошить лук, тереть хрен и тому подобные пряности. В лице у ней лежит глубокое уныние.
Агафья Матвеевна в первый раз узнала, что у ней есть только дом,
огород и цыплята и что ни корица, ни ваниль не растут в ее
огороде; увидала, что
на рынках лавочники мало-помалу перестали ей низко кланяться с улыбкой и что эти поклоны и улыбки стали доставаться новой, толстой, нарядной кухарке ее братца.
В окна с утра до вечера бил радостный луч солнца, полдня
на одну сторону, полдня
на другую, не загораживаемый ничем благодаря
огородам с обеих сторон.
Дорожка сада продолжена была в
огород, и Илья Ильич совершал утром и вечером по ней двухчасовое хождение. С ним ходила она, а нельзя ей, так Маша, или Ваня, или старый знакомый, безответный, всему покорный и
на все согласный Алексеев.
Неточные совпадения
И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие руки, // Ведро вина поставили, // Горой наклали хлебушка // И спрятались опять… // Гогочут братья Губины: // Такую редьку схапали //
На огороде — страсть!
Сгоревших людей оказалось с десяток, в том числе двое взрослых; Матренку же, о которой накануне был разговор, нашли спящею
на огороде между гряд.
На этот призыв выходит из толпы парень и с разбега бросается в пламя. Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок
на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с испуга убежала
на огород…
Правда, Шураев снятые им
огороды хотел было раздать по мелочам мужикам. Он, очевидно, совершенно превратно и, казалось умышленно превратно понял условия,
на которых ему была сдана земля.
Дальнее поле, лежавшее восемь лет в залежах под пусками, было взято с помощью умного плотника Федора Резунова шестью семьями мужиков
на новых общественных основаниях, и мужик Шураев снял
на тех же условиях все
огороды.