Неточные совпадения
Когда он был дома — а он был почти всегда дома, — он все лежал, и все постоянно
в одной комнате, где мы его
нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной.
— А вот некоторые так любят переезжать, — сказал Алексеев, —
в том только и удовольствие
находят, как бы квартиру переменить…
Но все это ни к чему не повело. Из Михея не выработался делец и крючкотворец, хотя все старания отца и клонились к этому и, конечно, увенчались бы успехом, если б судьба не разрушила замыслов старика. Михей действительно усвоил себе всю теорию отцовских бесед, оставалось только применить ее к делу, но за смертью отца он не успел поступить
в суд и был увезен
в Петербург каким-то благодетелем, который
нашел ему место писца
в одном департаменте, да потом и забыл о нем.
Что ж он делал? Да все продолжал чертить узор собственной жизни.
В ней он, не без основания,
находил столько премудрости и поэзии, что и не исчерпаешь никогда без книг и учености.
Наконец обратился к саду: он решил оставить все старые липовые и дубовые деревья так, как они есть, а яблони и груши уничтожить и на место их посадить акации; подумал было о парке, но, сделав
в уме примерно смету издержкам,
нашел, что дорого, и, отложив это до другого времени, перешел к цветникам и оранжереям.
Так он попеременно волновался и успокоивался, и, наконец,
в этих примирительных и успокоительных словах авось, может быть и как-нибудь Обломов
нашел и на этот раз, как
находил всегда, целый ковчег надежд и утешений, как
в ковчеге завета отцов наших, и
в настоящую минуту он успел оградить себя ими от двух несчастий.
Там
нашли однажды собаку, признанную бешеною потому только, что она бросилась от людей прочь, когда на нее собрались с вилами и топорами, исчезла где-то за горой;
в овраг свозили падаль;
в овраге предполагались и разбойники, и волки, и разные другие существа, которых или
в том краю, или совсем на свете не было.
— А вот как я скажу барину-то, — начал он с яростью хрипеть на кучера, — так он
найдет, за что и тебя ухватить: он тебе бороду-то выгладит: вишь, она у тебя
в сосульках вся!
На другой день Андрея
нашли преспокойно спящего
в своей постели, а под кроватью лежало чье-то ружье и фунт пороху и дроби.
В ожидании, пока проснется жена, я надел бы шлафрок и походил по саду подышать утренними испарениями; там уж
нашел бы я садовника, поливали бы вместе цветы, подстригали кусты, деревья.
Пришел Захар и,
найдя Обломова не на постели, мутно поглядел на барина, удивляясь, что он на ногах.
В этом тупом взгляде удивления написано было: «Обломовщина!»
Обломов дома
нашел еще письмо от Штольца, которое начиналось и кончалось словами: «Теперь или никогда!», потом было исполнено упреков
в неподвижности, потом приглашение приехать непременно
в Швейцарию, куда собирался Штольц, и, наконец,
в Италию.
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место
в сердце, если вопросы ее не все
находили полный и всегда готовый ответ
в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала
в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало
в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался
в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся
в сером цвете.
Обломов думал успокоиться, разделив заботу с Ольгой, почерпнуть
в ее глазах и ясной речи силу воли и вдруг, не
найдя живого и решительного ответа, упал духом.
— Путь, где женщина жертвует всем: спокойствием, молвой, уважением и
находит награду
в любви… она заменяет ей все.
— Я ужасно занят, ни минуты свободной нет, — отговаривался Обломов. — Вы потрудитесь только сказать, что так как задаток остается
в вашу пользу, а жильца я
найду, то…
Ольга поехала с теткой с визитом до обеда, а он пошел глядеть квартиры поблизости. Заходил
в два дома;
в одном
нашел квартиру
в четыре комнаты за четыре тысячи ассигнациями,
в другом за пять комнат просили шесть тысяч рублей.
— Вы
нашли квартиру? — спросил,
в свою очередь, Захар.
Да и Василиса не поверила, — скороговоркой продолжала она, — она еще
в успеньев день говорила ей, а Василисе рассказывала сама няня, что барышня и не думает выходить замуж, что статочное ли дело, чтоб ваш барин давно не
нашел себе невесты, кабы захотел жениться, и что еще недавно она видела Самойлу, так тот даже смеялся этому: какая, дескать, свадьба?
«И
в самый обед:
нашла время!» — думал он, направляясь, не без лени, к Летнему саду.
Приходили хозяйские дети к нему: он поверил сложение и вычитание у Вани и
нашел две ошибки. Маше налиневал тетрадь и написал большие азы, потом слушал, как трещат канарейки, и смотрел
в полуотворенную дверь, как мелькали и двигались локти хозяйки.
Волнение Ильи Ильича немного успокоилось, и на него
нашла только тупая задумчивость,
в которой он пробыл почти до обеда.
Но он сухо поблагодарил ее, не подумал взглянуть на локти и извинился, что очень занят. Потом углубился
в воспоминания лета, перебрал все подробности, вспомнил о всяком дереве, кусте, скамье, о каждом сказанном слове, и
нашел все это милее, нежели как было
в то время, когда он наслаждался этим.
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет
в сад, заглянет к нему
в комнату,
найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
Положим, это было бы физически и возможно, но ей морально невозможен отъезд: сначала она пользовалась только прежними правами дружбы и
находила в Штольце, как и давно, то игривого, остроумного, насмешливого собеседника, то верного и глубокого наблюдателя явлений жизни — всего, что случалось с ними или проносилось мимо их, что их занимало.
Она бы потосковала еще о своей неудавшейся любви, оплакала бы прошедшее, похоронила бы
в душе память о нем, потом… потом, может быть,
нашла бы «приличную партию», каких много, и была бы хорошей, умной, заботливой женой и матерью, а прошлое сочла бы девической мечтой и не прожила, а протерпела бы жизнь. Ведь все так делают!
— Агафья Матвевна сама настаивает: славная женщина! — говорил Обломов, несколько опьянев. — Я, признаться, не знаю, как я буду
в деревне жить без нее: такой хозяйки не
найдешь.
— А что,
в самом деле, можно! — отвечал Мухояров задумчиво. — Ты неглуп на выдумки, только
в дело не годишься, и Затертый тоже. Да я
найду, постой! — говорил он, оживляясь. — Я им дам! Я кухарку свою на кухню к сестре подошлю: она подружится с Анисьей, все выведает, а там… Выпьем, кум!
Здесь же
нашла место и высокая конторка, какая была у отца Андрея, замшевые перчатки; висел
в углу и клеенчатый плащ около шкафа с минералами, раковинами, чучелами птиц, с образцами разных глин, товаров и прочего. Среди всего, на почетном месте, блистал,
в золоте с инкрустацией, флигель Эрара. [То есть фортепиано французского мастера музыкальных инструментов Эрара.]
При вопросе: где же истина? он искал и вдалеке и вблизи,
в воображении и глазами примеров простого, честного, но глубокого и неразрывного сближения с женщиной, и не
находил: если, казалось, и
находил, то это только казалось, потом приходилось разочаровываться, и он грустно задумывался и даже отчаивался.
— Да, может быть, — серьезно сказала она, — это что-нибудь
в этом роде, хотя я ничего не чувствую. Ты видишь, как я ем, гуляю, сплю, работаю. Вдруг как будто
найдет на меня что-нибудь, какая-то хандра… мне жизнь покажется… как будто не все
в ней есть… Да нет, ты не слушай: это все пустое…
— Что сказать — я не знаю… «грусть
находит, какие-то вопросы тревожат»: что из этого поймешь? Мы поговорим опять об этом и посмотрим: кажется, надо опять купаться
в море…
— Не бойся, — сказал он, — ты, кажется, не располагаешь состареться никогда! Нет, это не то…
в старости силы падают и перестают бороться с жизнью. Нет, твоя грусть, томление — если это только то, что я думаю, — скорее признак силы… Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не
находят, конечно, ответов, и является грусть… временное недовольство жизнью… Это грусть души, вопрошающей жизнь о ее тайне… Может быть, и с тобой то же… Если это так — это не глупости.
Потом целые полки загромождены были пачками, склянками, коробочками с домашними лекарствами, с травами, примочками, пластырями, спиртами, камфарой, с порошками, с куреньями; тут же было мыло, снадобья для чищенья кружев, выведения пятен и прочее, и прочее — все, что
найдешь в любом доме всякой провинции, у всякой домовитой хозяйки.
Она так полно и много любила: любила Обломова — как любовника, как мужа и как барина; только рассказать никогда она этого, как прежде, не могла никому. Да никто и не понял бы ее вокруг. Где бы она
нашла язык?
В лексиконе братца, Тарантьева, невестки не было таких слов, потому что не было понятий; только Илья Ильич понял бы ее, но она ему никогда не высказывала, потому что не понимала тогда сама и не умела.
— Где, батюшка, Андрей Иваныч, нынче место
найдешь? Был на двух местах, да не потрафил. Все не то теперь, не по-прежнему; хуже стало.
В лакеи грамотных требуют: да и у знатных господ нет уж этого, чтоб
в передней битком набито было народу. Всё по одному, редко где два лакея. Сапоги сами снимают с себя: какую-то машинку выдумали! — с сокрушением продолжал Захар. — Срам, стыд, пропадает барство!