Остаться — значит
надевать рубашку наизнанку, слушать прыганье Захаровых ног с лежанки, обедать с Тарантьевым, меньше думать обо всем, не дочитать до конца путешествия в Африку, состареться мирно на квартире у кумы Тарантьева…
Неточные совпадения
«Как ни наряди немца, — думала она, — какую тонкую и белую
рубашку он ни
наденет, пусть обуется в лакированные сапоги, даже
наденет желтые перчатки, а все он скроен как будто из сапожной кожи; из-под белых манжет все торчат жесткие и красноватые руки, и из-под изящного костюма выглядывает если не булочник, так буфетчик. Эти жесткие руки так и просятся приняться за шило или много-много — что за смычок в оркестре».
— Чего пускать! — вмешался Захар. — Придет, словно в свой дом или в трактир.
Рубашку и жилет барские взял, да и поминай как звали! Давеча за фраком пожаловал: «дай
надеть!» Хоть бы вы, батюшка Андрей Иваныч, уняли его…
Минут через десять Штольц вышел одетый, обритый, причесанный, а Обломов меланхолически сидел на постели, медленно застегивая грудь
рубашки и не попадая пуговкой в петлю. Перед ним на одном колене стоял Захар с нечищеным сапогом, как с каким-нибудь блюдом, готовясь
надевать и ожидая, когда барин кончит застегиванье груди.
— Вот дурак-то! — твердил Обломов. — Ты бы еще рассказал, что ты
рубашку на меня
надеваешь навыворот.
Он даже изменял при ней, невольно, обыкновенный свой образ жизни: не так долго лежал на солнце, если же и лежал, то не в натуре, а всегда
надевал рубашку и шаровары, хотя Агафия Федосеевна совершенно этого не требовала.
Неточные совпадения
Да не выпускать солдат на улицу безо всего: эта дрянная гарниза
наденет только сверх
рубашки мундир, а внизу ничего нет.
«Вот, посмотри, — говорил он обыкновенно, поглаживая его рукою, — какой у меня подбородок: совсем круглый!» Но теперь он не взглянул ни на подбородок, ни на лицо, а прямо, так, как был,
надел сафьяновые сапоги с резными выкладками всяких цветов, какими бойко торгует город Торжок благодаря халатным побужденьям русской натуры, и, по-шотландски, в одной короткой
рубашке, позабыв свою степенность и приличные средние лета, произвел по комнате два прыжка, пришлепнув себя весьма ловко пяткой ноги.
На переднем плане, возле самых усачей, составлявших городовую гвардию, стоял молодой шляхтич или казавшийся шляхтичем, в военном костюме, который
надел на себя решительно все, что у него ни было, так что на его квартире оставалась только изодранная
рубашка да старые сапоги.
Час спустя Павел Петрович уже лежал в постели с искусно забинтованною ногой. Весь дом переполошился; Фенечке сделалось дурно. Николай Петрович втихомолку ломал себе руки, а Павел Петрович смеялся, шутил, особенно с Базаровым;
надел тонкую батистовую
рубашку, щегольскую утреннюю курточку и феску, не позволил опускать шторы окон и забавно жаловался на необходимость воздержаться от пищи.
Гусаров сбрил бородку, оставив сердитые черные усы, и стал похож на армянина. Он снял крахмаленную
рубашку,
надел суконную косоворотку, сапоги до колена, заменил шляпу фуражкой, и это сделало его человеком, который сразу, издали, бросался в глаза. Он уже не проповедовал необходимости слияния партий, социал-демократов называл «седыми», социалистов-революционеров — «серыми», очень гордился своей выдумкой и говорил: