— Кто же иные? Скажи, ядовитая змея, уязви, ужаль: я, что ли? Ошибаешься. А если хочешь знать правду, так я и тебя научил любить его и чуть не довел до добра. Без меня ты бы прошла мимо его, не заметив. Я дал тебе понять, что в нем есть и ума не
меньше других, только зарыт, задавлен он всякою дрянью и заснул в праздности. Хочешь, я скажу тебе, отчего он тебе дорог, за что ты еще любишь его?
Неточные совпадения
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и
другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи,
маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Например, обломовского кучера он любил больше, нежели повара, скотницу Варвару больше их обоих, а Илью Ильича
меньше их всех; но все-таки обломовский повар для него был лучше и выше всех
других поваров в мире, а Илья Ильич выше всех помещиков.
Давно знали они
друг друга и давно жили вдвоем. Захар нянчил
маленького Обломова на руках, а Обломов помнит его молодым, проворным, прожорливым и лукавым парнем.
Теперь его поглотила любимая мысль: он думал о
маленькой колонии
друзей, которые поселятся в деревеньках и фермах, в пятнадцати или двадцати верстах вокруг его деревни, как попеременно будут каждый день съезжаться
друг к
другу в гости, обедать, ужинать, танцевать; ему видятся всё ясные дни, ясные лица, без забот и морщин, смеющиеся, круглые, с ярким румянцем, с двойным подбородком и неувядающим аппетитом; будет вечное лето, вечное веселье, сладкая еда да сладкая лень…
Больше всего он боялся воображения, этого двуличного спутника, с дружеским на одной и вражеским на
другой стороне лицом,
друга — чем
меньше веришь ему, и врага — когда уснешь доверчиво под его сладкий шепот.
Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками — нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше
другой, от этого над бровью лежала
маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
На
другой день Захар, убирая комнату, нашел на письменном столе
маленькую перчатку, долго разглядывал ее, усмехнулся, потом подал Обломову.
На полу стояли кадки масла, большие крытые корчаги с сметаной, корзины с яйцами — и чего-чего не было! Надо перо
другого Гомера, чтоб исчислить с полнотой и подробностью все, что скоплено было во всех углах, на всех полках этого
маленького ковчега домашней жизни.
Кофе подавался ему так же тщательно, чисто и вкусно, как вначале, когда он, несколько лет назад, переехал на эту квартиру. Суп с потрохами, макароны с пармезаном, кулебяка, ботвинья, свои цыплята — все это сменялось в строгой очереди одно
другим и приятно разнообразило монотонные дни
маленького домика.
— Если сердитесь, то не сердитесь, — сказал он, — я ведь сам знаю, что
меньше других жил и меньше всех понимаю в жизни. Я, может быть, иногда очень странно говорю…
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на
другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было
меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
На радости целуются, //
Друг дружке обещаются // Вперед не драться зря, // А с толком дело спорное // По разуму, по-божески, // На чести повести — // В домишки не ворочаться, // Не видеться ни с женами, // Ни с
малыми ребятами, // Ни с стариками старыми, // Покуда делу спорному // Решенья не найдут, // Покуда не доведают // Как ни на есть доподлинно: // Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?
Но сие же самое соответствие, с
другой стороны, служит и не
малым, для летописателя, облегчением. Ибо в чем состоит, собственно, задача его? В том ли, чтобы критиковать или порицать? Нет, не в том. В том ли, чтобы рассуждать? Нет, и не в этом. В чем же? А в том, легкодумный вольнодумец, чтобы быть лишь изобразителем означенного соответствия и об оном предать потомству в надлежащее назидание.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для
других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный
малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
В соседней бильярдной слышались удары шаров, говор и смех. Из входной двери появились два офицера: один молоденький, с слабым, тонким лицом, недавно поступивший из Пажеского корпуса в их полк;
другой пухлый, старый офицер с браслетом на руке и заплывшими
маленькими глазами.