Неточные совпадения
Без этих капризов он как-то не чувствовал над собой барина; без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они
покинули давно, и преданий об этом старинном доме, единственной хроники, веденной старыми слугами, няньками, мамками и передаваемой из рода
в род.
И после такой жизни на него вдруг навалили тяжелую обузу выносить на плечах службу целого дома! Он и служи барину, и мети, и чисть, он и на побегушках! От всего этого
в душу его залегла угрюмость, а
в нраве проявилась грубость и жесткость; от этого он ворчал всякий раз, когда голос барина заставлял его
покидать лежанку.
Захар, чувствуя неловкость от этого безмолвного созерцания его особы, делал вид, что не замечает барина, и более, нежели когда-нибудь, стороной стоял к нему и даже не
кидал в эту минуту своего одностороннего взгляда на Илью Ильича.
У ней с того дня как-то странно на сердце… должно быть, ей очень обидно… даже
в жар
кидает, на щеках рдеют два розовых пятнышка…
Ольга не показывалась, пока он сидел с теткой, и время тянулось медленно. Обломова опять стало
кидать в жар и холод. Теперь уж он догадывался о причине этой перемены Ольги. Перемена эта была для него почему-то тяжеле прежней.
— Между тем поверенный этот управлял большим имением, — продолжал он, — да помещик отослал его именно потому, что заикается. Я дам ему доверенность, передам планы: он распорядится закупкой материалов для постройки дома, соберет оброк, продаст хлеб, привезет деньги, и тогда… Как я рад, милая Ольга, — сказал он, целуя у ней руку, — что мне не нужно
покидать тебя! Я бы не вынес разлуки; без тебя
в деревне, одному… это ужас! Но только теперь нам надо быть очень осторожными.
Он дал ей десять рублей и сказал, что больше нет. Но потом, обдумав дело с кумом
в заведении, решил, что так
покидать сестру и Обломова нельзя, что, пожалуй, дойдет дело до Штольца, тот нагрянет, разберет и, чего доброго, как-нибудь переделает, не успеешь и взыскать долг, даром что «законное дело»: немец, следовательно, продувной!
Он смотрел на нее, слушал и вникал
в смысл ее слов. Он один, кажется, был близок к разгадке тайны Агафьи Матвеевны, и взгляд пренебрежения, почти презрения, который он
кидал на нее, говоря с ней, невольно сменился взглядом любопытства, даже участия.
Суета света касалась ее слегка, и она спешила
в свой уголок сбыть с души какое-нибудь тяжелое, непривычное впечатление, и снова уходила то
в мелкие заботы домашней жизни, по целым дням не
покидала детской, несла обязанности матери-няньки, то погружалась с Андреем
в чтение,
в толки о «серьезном и скучном», или читали поэтов, поговаривали о поездке
в Италию.
Мысль эта села невидимо на ее лицо, кажется,
в то мгновение, когда она сознательно и долго вглядывалась
в мертвое лицо своего мужа, и с тех пор не
покидала ее.
Неточные совпадения
— А кто сплошал, и надо бы // Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока
в диковину, // Так смех и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его не трогайте, // А лучше
киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
— Певец Ново-Архангельской, // Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его
в Италию // Сулились, да уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно
в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… // Собаки дом
покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Остатком — медью — шевеля, // Подумал миг, зашел
в кабак // И молча
кинул на верстак // Трудом добытые гроши // И, выпив, крякнул от души, // Перекрестил на церковь грудь.
Во всяком случае,
в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его труд
в настоящем случае заключается только
в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не
покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.
По временам он выбегал
в зал,
кидал письмоводителю кипу исписанных листков, произносил: «Не потерплю!» — и вновь скрывался
в кабинете.