Неточные совпадения
Пользуясь восторженным полетом молодой мечты, он в чтение поэтов вставлял другие цели, кроме наслаждения, строже указывал в
дали пути своей и его жизни и увлекал в будущее. Оба волновались,
плакали,
давали друг другу торжественные обещания идти разумною и светлою дорогою.
— Да неужели вы не чувствуете, что во мне происходит? — начал он. — Знаете, мне даже трудно говорить. Вот здесь…
дайте руку, что-то мешает, как будто лежит что-нибудь тяжелое, точно камень, как бывает в глубоком горе, а между тем, странно, и в горе и в счастье, в организме один и тот же процесс: тяжело, почти больно дышать, хочется
плакать! Если б я
заплакал, мне бы так же, как в горе, от слез стало бы легко…
Если ошибусь, если правда, что я буду
плакать над своей ошибкой, по крайней мере, я чувствую здесь (она приложила ладонь к сердцу), что я не виновата в ней; значит, судьба не хотела этого, Бог не
дал.
— А издержки какие? — продолжал Обломов. — А деньги где? Ты видел, сколько у меня денег? — почти грозно спросил Обломов. — А квартира где? Здесь надо тысячу рублей
заплатить, да нанять другую, три тысячи
дать, да на отделку сколько! А там экипаж, повар, на прожиток! Где я возьму?
Этот долг можно
заплатить из выручки за хлеб. Что ж он так приуныл? Ах, Боже мой, как все может переменить вид в одну минуту! А там, в деревне, они распорядятся с поверенным собрать оброк; да, наконец, Штольцу напишет: тот
даст денег и потом приедет и устроит ему Обломовку на славу, он всюду дороги проведет, и мостов настроит, и школы заведет… А там они, с Ольгой!.. Боже! Вот оно, счастье!.. Как это все ему в голову не пришло!
— Нет,
дай мне
плакать! Я
плачу не о будущем, а о прошедшем… — выговаривала она с трудом, — оно «поблекло, отошло»… Не я
плачу, воспоминания
плачут!.. Лето… парк… помнишь? Мне жаль нашей аллеи, сирени… Это все приросло к сердцу: больно отрывать!..
— Что?
Плачет, а сама стоит на своем: «Не должен, дескать, Илья Ильич, да и только, и денег она никаких ему не
давала».
— А! так-то, кума! Хорошо, вот брат
даст вам знать! А ты
заплатишь мне за бесчестье! Где моя шляпа? Черт с вами! Разбойники, душегубцы! — кричал он, идучи по двору. —
Заплатишь мне за бесчестье!
Словом сказать, мы вышли из суда обеленными, при общем сочувствии собравшейся публики. Мужчины поздравляли нас,
дамы плакали и махали платками. Вместе с нами признаны были невинными и прочие наши товарищи, исключая, впрочем, Редеди и"корреспондента". Первый, за распространение вредных мечтаний в среде ситцевых фабрикантов, был присужден к заключению в смирительный дом; последний, за написание в Проплеванной фельетона о"негодяе" — к пожизненному трепету.
Иннокентий однажды так всех тронул: вышел да вместо ораттрства говорит: «Он в гробе —
давайте плакать», вот и все, — и слезы льются и льются из глаз. Это была какая-то общая трясовица сердец. Женщины вглядывались в проносимое мимо лицо Саши (там носят покойников в открытом гробе), и все находили его очень обыденное личико самым величественным и прелестным… Так, говорят, и написано: «верность до гроба!»
Неточные совпадения
Вот теперь трактирщик сказал, что не
дам вам есть, пока не
заплатите за прежнее; ну, а коли не
заплатим?
Слуга. Так-с. Он говорил: «Я ему обедать не
дам, покамест он не
заплатит мне за прежнее». Таков уж ответ его был.
Услыхав это, Анна быстро села и закрыла лицо веером. Алексей Александрович видел, что она
плакала и не могла удержать не только слез, но и рыданий, которые поднимали ее грудь. Алексей Александрович загородил ее собою,
давая ей время оправиться.
Отец сказал, что не
даст и не
заплатит долгов.
— Да кто же говорит, что они живые? Потому-то и в убыток вам, что мертвые: вы за них
платите, а теперь я вас избавлю от хлопот и платежа. Понимаете? Да не только избавлю, да еще сверх того
дам вам пятнадцать рублей. Ну, теперь ясно?