Неточные совпадения
Около чайного стола Обломов увидал живущую у них престарелую
тетку, восьмидесяти лет, беспрерывно ворчавшую на свою девчонку, которая, тряся от старости
головой, прислуживала ей, стоя за ее стулом. Там и три пожилые девушки, дальние родственницы отца его, и немного помешанный деверь его матери, и помещик семи душ, Чекменев, гостивший у них, и еще какие-то старушки и старички.
Через три дня он опять был там и вечером, когда прочие гости уселись за карты, очутился у рояля, вдвоем с Ольгой. У
тетки разболелась
голова; она сидела в кабинете и нюхала спирт.
Это происходило частью от характера Марьи Михайловны,
тетки Ольги, частью от совершенного недостатка всякого повода для обеих — вести себя иначе.
Тетке не приходило в
голову требовать от Ольги что-нибудь такое, что б резко противоречило ее желаниям; Ольге не приснилось бы во сне не исполнить желания
тетки, не последовать ее совету.
Тетка вглядывалась и медленно трясла
головой.
Ольга, краснея, клала
голову на плечо
тетки; та ласково трепала ее по щеке.
Тетка тоже глядит на него своими томными большими глазами и задумчиво нюхает свой спирт, как будто у нее от него болит
голова. А ездить ему какая даль! Едешь, едешь с Выборгской стороны да вечером назад — три часа!
«Люди знают! — ворочалось у него в
голове. — По лакейским, по кухням толки идут! Вот до чего дошло! Он осмелился спросить, когда свадьба. А
тетка еще не подозревает или если подозревает, то, может быть, другое, недоброе… Ай, ай, ай, что она может подумать? А я? А Ольга?»
Неточные совпадения
Мысли о том, куда она поедет теперь, — к
тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу, и о том, что он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других мыслей о том, что будет теперь, после разрыва, приходили ей в
голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям.
— Я скоро опомнилась и стала отвечать на поздравления, на приветствия, хотела подойти к maman, но взглянула на нее, и… мне страшно стало: подошла к
теткам, но обе они сказали что-то вскользь и отошли. Ельнин из угла следил за мной такими глазами, что я ушла в другую комнату. Maman, не простясь, ушла после гостей к себе. Надежда Васильевна, прощаясь, покачала
головой, а у Анны Васильевны на глазах были слезы…
«Какая она?» — думалось ему — и то казалась она ему
теткой Варварой Николаевной, которая ходила, покачивая
головой, как игрушечные коты, и прищуривала глаза, то в виде жены директора, у которой были такие белые руки и острый, пронзительный взгляд, то тринадцатилетней, припрыгивающей, хорошенькой девочкой в кружевных панталончиках, дочерью полицмейстера.
— Вы, кажется, и их упрекали, зачем они не любят, — с улыбкой прибавила она, показав
головой к гостиной на
теток.
Он медленно ушел домой и две недели ходил убитый, молчаливый, не заглядывал в студию, не видался с приятелями и бродил по уединенным улицам. Горе укладывалось, слезы иссякли, острая боль затихла, и в
голове только оставалась вибрация воздуха от свеч, тихое пение, расплывшееся от слез лицо
тетки и безмолвный, судорожный плач подруги…»