Неточные совпадения
— Какой еще жизни и деятельности хочет Андрей? — говорил Обломов, тараща
глаза после обеда, чтоб не заснуть. — Разве это не жизнь? Разве
любовь не служба? Попробовал бы он! Каждый день — верст по десяти пешком! Вчера ночевал в городе, в дрянном трактире, одетый, только сапоги снял, и Захара не было — все по милости ее поручений!
— Жизнь — долг, обязанность, следовательно,
любовь — тоже долг: мне как будто Бог послал ее, — досказала она, подняв
глаза к небу, — и велел любить.
«Люблю, люблю, люблю», — раздалось вдруг опять в памяти, и сердце начинало согреваться, но вдруг опять похолодело. И это троекратное «люблю» Ольги — что это? Обман ее
глаз, лукавый шепот еще праздного сердца; не
любовь, а только предчувствие
любви!
Она показалась Обломову в блеске, в сиянии, когда говорила это.
Глаза у ней сияли таким торжеством
любви, сознанием своей силы; на щеках рдели два розовые пятна. И он, он был причиной этого! Движением своего честного сердца он бросил ей в душу этот огонь, эту игру, этот блеск.
Она искала, отчего происходит эта неполнота, неудовлетворенность счастья? Чего недостает ей? Что еще нужно? Ведь это судьба — назначение любить Обломова?
Любовь эта оправдывается его кротостью, чистой верой в добро, а пуще всего нежностью, нежностью, какой она не видала никогда в
глазах мужчины.
Ему было очень скучно не видеть Ольги в неположенные дни, не слышать ее голоса, не читать в
глазах все той же, неизменяющейся ласки,
любви, счастья.
Вы увидите, ты и Андрей, — продолжал он, озираясь вдохновенными
глазами, — до какой высоты поднимает человека
любовь такой женщины, как ты!
Он с
любовью смотрел на стул, где она сидела, и вдруг
глаза его заблистали: на полу, около стула, он увидел крошечную перчатку.
А если до сих пор эти законы исследованы мало, так это потому, что человеку, пораженному
любовью, не до того, чтоб ученым оком следить, как вкрадывается в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала ослепнут
глаза, с какого момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы, стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает свое я и переходит в него или в нее, как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как воля отдается в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка…
Нет, она так сознательно покоряется ему. Правда,
глаза ее горят, когда он развивает какую-нибудь идею или обнажает душу перед ней; она обливает его лучами взгляда, но всегда видно, за что; иногда сама же она говорит и причину. А в
любви заслуга приобретается так слепо, безотчетно, и в этой-то слепоте и безотчетности и лежит счастье. Оскорбляется она, сейчас же видно, за что оскорблена.
Но если она заглушала даже всякий лукавый и льстивый шепот сердца, то не могла совладеть с грезами воображения: часто перед
глазами ее, против ее власти, становился и сиял образ этой другой
любви; все обольстительнее, обольстительнее росла мечта роскошного счастья, не с Обломовым, не в ленивой дремоте, а на широкой арене всесторонней жизни, со всей ее глубиной, со всеми прелестями и скорбями — счастья с Штольцем…
— Вот тут написано, — решил он, взяв опять письмо: — «Пред вами не тот, кого вы ждали, о ком мечтали: он придет, и вы очнетесь…» И полюбите, прибавлю я, так полюбите, что мало будет не года, а целой жизни для той
любви, только не знаю… кого? — досказал он, впиваясь в нее
глазами.
При вопросе: где ложь? в воображении его потянулись пестрые маски настоящего и минувшего времени. Он с улыбкой, то краснея, то нахмурившись, глядел на бесконечную вереницу героев и героинь
любви: на донкихотов в стальных перчатках, на дам их мыслей, с пятидесятилетнею взаимною верностью в разлуке; на пастушков с румяными лицами и простодушными
глазами навыкате и на их Хлой с барашками.
Являлись перед ним напудренные маркизы, в кружевах, с мерцающими умом
глазами и с развратной улыбкой; потом застрелившиеся, повесившиеся и удавившиеся Вертеры; далее увядшие девы, с вечными слезами
любви, с монастырем, и усатые лица недавних героев, с буйным огнем в
глазах, наивные и сознательные донжуаны, и умники, трепещущие подозрения в
любви и втайне обожающие своих ключниц… все, все!
Агафья Матвеевна собственноручно кроила, подкладывала ватой и простегивала их, припадая к работе своею крепкой грудью, впиваясь в нее
глазами, даже ртом, когда надо было откусить нитку, и трудилась с
любовью, с неутомимым прилежанием, скромно награждая себя мыслью, что халат и одеяла будут облекать, греть, нежить и покоить великолепного Илью Ильича.
Неточные совпадения
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в
глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила себе его как живого пред собой, с его кроткими, безжизненными, потухшими
глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев и, вспомнив то чувство, которое было между ними и которое тоже называлось
любовью, вздрогнула от отвращения.
Он видел только ее ясные, правдивые
глаза, испуганные той же радостью
любви, которая наполняла и его сердце.
Глаза эти светились ближе и ближе, ослепляя его своим светом
любви. Она остановилась подле самого его, касаясь его. Руки ее поднялись и опустились ему на плечи.
Не успела на его
глазах совершиться одна тайна смерти, оставшаяся неразгаданной, как возникла другая, столь же неразгаданная, вызывавшая к
любви и жизни.
— Та перемена, которая произошла в нем, не может ослабить его чувства
любви к ближним; напротив, перемена, которая произошла в нем, должна увеличить
любовь. Но я боюсь, что вы не понимаете меня. Не хотите ли чаю? — сказала она, указывая
глазами на лакея, подавшего на подносе чай.