Неточные совпадения
Приезжали князь и княгиня с семейством: князь, седой старик, с выцветшим пергаментным лицом, тусклыми навыкате
глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня — величественная красотой, ростом и объемом женщина, к которой,
кажется, никогда никто не подходил близко, не обнял, не поцеловал ее, даже сам князь, хотя у ней было пятеро детей.
Обломов после ужина торопливо стал прощаться с теткой: она пригласила его на другой день обедать и Штольцу просила передать приглашение. Илья Ильич поклонился и, не поднимая
глаз, прошел всю залу. Вот сейчас за роялем ширмы и дверь. Он взглянул — за роялем сидела Ольга и смотрела на него с большим любопытством. Ему
показалось, что она улыбалась.
— А я в самом деле пела тогда, как давно не пела, даже,
кажется, никогда… Не просите меня петь, я не спою уж больше так… Постойте, еще одно спою… — сказала она, и в ту же минуту лицо ее будто вспыхнуло,
глаза загорелись, она опустилась на стул, сильно взяла два-три аккорда и запела.
— Я как будто получше, посвежее, нежели как был в городе, — сказал он, —
глаза у меня не тусклые… Вот ячмень
показался было, да и пропал… Должно быть, от здешнего воздуха; много хожу, вина не пью совсем, не лежу… Не надо и в Египет ехать.
Молодая, наивная, почти детская усмешка ни разу не
показалась на губах, ни разу не взглянула она так широко, открыто,
глазами, когда в них выражался или вопрос, или недоумение, или простодушное любопытство, как будто ей уж не о чем спрашивать, нечего знать, нечему удивляться!
Она
показалась Обломову в блеске, в сиянии, когда говорила это.
Глаза у ней сияли таким торжеством любви, сознанием своей силы; на щеках рдели два розовые пятна. И он, он был причиной этого! Движением своего честного сердца он бросил ей в душу этот огонь, эту игру, этот блеск.
Обломов сиял, идучи домой. У него кипела кровь,
глаза блистали. Ему
казалось, что у него горят даже волосы. Так он и вошел к себе в комнату — и вдруг сиянье исчезло и
глаза в неприятном изумлении остановились неподвижно на одном месте: в его кресле сидел Тарантьев.
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец,
кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами.
Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил.
Обломов не казал
глаз в город, и в одно утро мимо его окон повезли и понесли мебель Ильинских. Хотя уж ему не
казалось теперь подвигом переехать с квартиры, пообедать где-нибудь мимоходом и не прилечь целый день, но он не знал, где и на ночь приклонить голову.
«Ах ты, Господи! — думал он. — А она
глаз не спускает с меня! Что она нашла во мне такого? Экое сокровище далось! Вон, кивает теперь, на сцену указывает… франты,
кажется, смеются, смотрят на меня… Господи, Господи!»
— Как далеко распространился слух о тебе и обо мне! Я не хотел тебя тревожить и боялся
показаться на
глаза.
— Послушай, — сказала она, — я сейчас долго смотрела на портрет моей матери и,
кажется, заняла в ее
глазах совета и силы.
Скажут, может быть, что она совестится
показаться неисправной в
глазах постороннего человека в таком предмете, как хозяйство, на котором сосредоточивалось ее самолюбие и вся ее деятельность!
— И свидания наши, прогулки тоже ошибка? Вы помните, что я… была у него… — досказала она с смущением и сама,
кажется, хотела заглушить свои слова. Она старалась сама обвинять себя затем только, чтоб он жарче защищал ее, чтоб быть все правее и правее в его
глазах.
При вопросе: где же истина? он искал и вдалеке и вблизи, в воображении и
глазами примеров простого, честного, но глубокого и неразрывного сближения с женщиной, и не находил: если,
казалось, и находил, то это только
казалось, потом приходилось разочаровываться, и он грустно задумывался и даже отчаивался.
Она вздохнула, но,
кажется, больше от радости, что опасения ее кончились и она не падает в
глазах мужа, а напротив…
С полгода по смерти Обломова жила она с Анисьей и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к могиле мужа и выплакала все
глаза, почти ничего не ела, не пила, питалась только чаем и часто по ночам не смыкала
глаз и истомилась совсем. Она никогда никому не жаловалась и,
кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила в себя, в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней на душе.
С первого раза невыгодно действует на воображение все, что потом привычному
глазу кажется удобством: недостаток света, простора, люки, куда люди как будто проваливаются, пригвожденные к стенам комоды и диваны, привязанные к полу столы и стулья, тяжелые орудия, ядра и картечи, правильными кучами на кранцах, как на подносах, расставленные у орудий; груды снастей, висящих, лежащих, двигающихся и неподвижных, койки вместо постелей, отсутствие всего лишнего; порядок и стройность вместо красивого беспорядка и некрасивой распущенности, как в людях, так и в убранстве этого плавучего жилища.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Поди прочь отсюда! слышишь: прочь, прочь! И не смей
показываться на
глаза.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький,
кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает
глазами комнату.)
Кажется, эта комната несколько сыра?
Казалось, благотворные лучи солнца подействовали и на него (по крайней мере, многие обыватели потом уверяли, что собственными
глазами видели, как у него тряслись фалдочки).
Начали сечь Волоса, который выдержал наказание стоически, потом принялись за Ярилу, и говорят, будто бы в
глазах его
показались слезы.
По плечам рассыпались русые, почти пепельные кудри, из-под маски глядели голубые
глаза, а обнаженный подбородок обнаруживал существование ямочки, в которой,
казалось, свил свое гнездо амур.