Неточные совпадения
В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да
в десять мест
в один день — несчастный!» — заключил он, перевертываясь на
спину и радуясь, что нет у него таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой.
Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются
в душе, голова отрезвляется от дум, кровь медленнее пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается на
спину и, устремив печальный взгляд
в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся на чей-то четырехэтажный дом.
Он лег на
спину и заложил обе руки под голову. Илья Ильич занялся разработкою плана имения. Он быстро пробежал
в уме несколько серьезных, коренных статей об оброке, о запашке, придумал новую меру, построже, против лени и бродяжничества крестьян и перешел к устройству собственного житья-бытья
в деревне.
Горы там как будто только модели тех страшных где-то воздвигнутых гор, которые ужасают воображение. Это ряд отлогих холмов, с которых приятно кататься, резвясь, на
спине или, сидя на них, смотреть
в раздумье на заходящее солнце.
Замолчит побежденный Илья Иванович, и опять все общество погрузится
в дремоту. Илюша, завалившись за
спину матери, тоже дремлет, а иногда и совсем спит.
— Как? — сказал Обломов, перевертываясь на
спину и глядя
в потолок. — Да как! Уехал бы
в деревню.
Но беззаботность отлетела от него с той минуты, как она
в первый раз пела ему. Он уже жил не прежней жизнью, когда ему все равно было, лежать ли на
спине и смотреть
в стену, сидит ли у него Алексеев или он сам сидит у Ивана Герасимовича,
в те дни, когда он не ждал никого и ничего ни от дня, ни от ночи.
— Я люблю иначе, — сказала она, опрокидываясь
спиной на скамью и блуждая глазами
в несущихся облаках. — Мне без вас скучно; расставаться с вами не надолго — жаль, надолго — больно. Я однажды навсегда узнала, увидела и верю, что вы меня любите, — и счастлива, хоть не повторяйте мне никогда, что любите меня. Больше и лучше любить я не умею.
Он лежал на
спине и наслаждался последними следами вчерашнего свидания. «Люблю, люблю, люблю», — дрожало еще
в его ушах лучше всякого пения Ольги; еще на нем покоились последние лучи ее глубокого взгляда. Он дочитывал
в нем смысл, определял степень ее любви и стал было забываться сном, как вдруг…
— Ложитесь опять на
спину, — прибавила потом, — не ошибетесь, «не упадете
в бездну».
— Необходимо? — повторил он медленно, вперяя удивленный взгляд
в ее
спину. Но там были только две кисти мантильи.
Иван Матвеевич взял письмо и привычными глазами бегал по строкам, а письмо слегка дрожало
в его пальцах. Прочитав, он положил письмо на стол, а руки спрятал за
спину.
Илья Ильич завел даже пару лошадей, но, из свойственной ему осторожности, таких, что они только после третьего кнута трогались от крыльца, а при первом и втором ударе одна лошадь пошатнется и ступит
в сторону, потом вторая лошадь пошатнется и ступит
в сторону, потом уже, вытянув напряженно шею,
спину и хвост, двинутся они разом и побегут, кивая головами. На них возили Ваню на ту сторону Невы,
в гимназию, да хозяйка ездила за разными покупками.
Неточные совпадения
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю! сердце молотом // Стучит
в груди, кровавые //
В глазах круги стоят, //
Спина как будто треснула…
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. //
В том богатырство русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана //
В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, //
Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне
в очи;
спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста // Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала свое…
Разломило
спину, // А квашня не ждет! // Баба Катерину // Вспомнила — ревет: //
В дворне больше году // Дочка… нет родной! // Славно жить народу // На Руси святой!
Спина в то время хрустнула, // Побаливала изредка, // Покуда молод был, // А к старости согнулася.