А другой быстро, без всяких предварительных приготовлений, вскочит обеими ногами с своего ложа, как будто боясь потерять драгоценные минуты, схватит кружку с квасом и, подув на плавающих там мух, так, чтоб их отнесло к другому краю, отчего мухи, до тех пор неподвижные, сильно начинают шевелиться,
в надежде на улучшение своего положения, промочит горло и потом падает опять на постель, как подстреленный.
Неточные совпадения
В петербургской службе ему нечего было делать с своею латынью и с тонкой теорией вершать по своему произволу правые и неправые дела; а между тем он носил и сознавал
в себе дремлющую силу, запертую
в нем враждебными обстоятельствами навсегда, без
надежды на проявление, как бывали запираемы, по сказкам,
в тесных заколдованных стенах духи зла, лишенные силы вредить.
В первые годы пребывания
в Петербурге,
в его ранние, молодые годы, покойные черты лица его оживлялись чаще, глаза подолгу сияли огнем жизни, из них лились лучи света,
надежды, силы. Он волновался, как и все, надеялся, радовался пустякам и от пустяков же страдал.
В тесной толпе ему было душно;
в лодку он садился с неверною
надеждою добраться благополучно до другого берега,
в карете ехал, ожидая, что лошади понесут и разобьют.
Так разыгралась роль его
в обществе. Лениво махнул он рукой на все юношеские обманувшие его или обманутые им
надежды, все нежно-грустные, светлые воспоминания, от которых у иных и под старость бьется сердце.
Так он попеременно волновался и успокоивался, и, наконец,
в этих примирительных и успокоительных словах авось, может быть и как-нибудь Обломов нашел и на этот раз, как находил всегда, целый ковчег
надежд и утешений, как
в ковчеге завета отцов наших, и
в настоящую минуту он успел оградить себя ими от двух несчастий.
Штольц тоже любовался ею бескорыстно, как чудесным созданием, с благоухающею свежестью ума и чувств. Она была
в глазах его только прелестный, подающий большие
надежды ребенок.
За ужином она сидела на другом конце стола, говорила, ела и, казалось, вовсе не занималась им. Но едва только Обломов боязливо оборачивался
в ее сторону, с
надеждой, авось она не смотрит, как встречал ее взгляд, исполненный любопытства, но вместе такой добрый…
Боже мой, что слышалось
в этом пении!
Надежды, неясная боязнь гроз, самые грозы, порывы счастия — все звучало, не
в песне, а
в ее голосе.
Барон вел процесс, то есть заставлял какого-то чиновника писать бумаги, читал их сквозь лорнетку, подписывал и посылал того же чиновника с ними
в присутственные места, а сам связями своими
в свете давал этому процессу удовлетворительный ход. Он подавал
надежду на скорое и счастливое окончание. Это прекратило злые толки, и барона привыкли видеть
в доме, как родственника.
После обеда, вечером — его нет, нет. До десяти часов она волновалась
надеждой, страхом:
в десять часов ушла к себе.
— Нет еще, мало знаю, — ты так странен, что я теряюсь
в соображениях; у меня гаснут ум и
надежда… скоро мы перестанем понимать друг друга: тогда худо!
Я считаю доход с хлеба, а на оброчных
надежда плоха: надо их взять
в руки и разобрать недоимки — на это на все понадобится месяца три.
Он уже не ходил на четверть от полу по комнате, не шутил с Анисьей, не волновался
надеждами на счастье: их надо было отодвинуть на три месяца; да нет!
В три месяца он только разберет дела, узнает свое имение, а свадьба…
Вероятно, с летами она успела бы помириться с своим положением и отвыкла бы от
надежд на будущее, как делают все старые девы, и погрузилась бы
в холодную апатию или стала бы заниматься добрыми делами; но вдруг незаконная мечта ее приняла более грозный образ, когда из нескольких вырвавшихся у Штольца слов она ясно увидела, что потеряла
в нем друга и приобрела страстного поклонника. Дружба утонула
в любви.
Но тут не
в ней одной дело, тут замешан другой, и этот другой на ней покоит лучшие и конечные жизненные
надежды.
Она рассказала о прогулках, о парке, о своих
надеждах, о просветлении и падении Обломова, о ветке сирени, даже о поцелуе. Только прошла молчанием душный вечер
в саду, — вероятно, потому, что все еще не решила, что за припадок с ней случился тогда.
Оттого он как будто пренебрегал даже Ольгой-девицей, любовался только ею, как милым ребенком, подающим большие
надежды; шутя, мимоходом, забрасывал ей
в жадный и восприимчивый ум новую, смелую мысль, меткое наблюдение над жизнью и продолжал
в ее душе, не думая и не гадая, живое понимание явлений, верный взгляд, а потом забывал и Ольгу и свои небрежные уроки.
Он торжествовал внутренне, что ушел от ее докучливых, мучительных требований и гроз, из-под того горизонта, под которым блещут молнии великих радостей и раздаются внезапные удары великих скорбей, где играют ложные
надежды и великолепные призраки счастья, где гложет и снедает человека собственная мысль и убивает страсть, где падает и торжествует ум, где сражается
в непрестанной битве человек и уходит с поля битвы истерзанный и все недовольный и ненасытимый.
Вода сбыла, и мостовая // Открылась, и Евгений мой // Спешит, душою замирая, //
В надежде, страхе и тоске // К едва смирившейся реке. // Но, торжеством победы полны, // Еще кипели злобно волны, // Как бы под ними тлел огонь, // Еще их пена покрывала, // И тяжело Нева дышала, // Как с битвы прибежавший конь. // Евгений смотрит: видит лодку; // Он к ней бежит, как на находку; // Он перевозчика зовет — // И перевозчик беззаботный // Его за гривенник охотно // Чрез волны страшные везет.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да, и
в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же
в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная
в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „
Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся
надежда, который у нас один, как порох
в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как
в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Слобода смолкла, но никто не выходил."Чаяли стрельцы, — говорит летописец, — что новое сие изобретение (то есть усмирение посредством ломки домов), подобно всем прочим, одно мечтание представляет, но недолго пришлось им
в сей сладкой
надежде себя утешать".
Догадку эту отчасти оправдывает то обстоятельство, что
в глуповском архиве до сих пор существует листок, очевидно принадлежавший к полной биографии Двоекурова и до такой степени перемаранный, что, несмотря на все усилия, издатель «Летописи» мог разобрать лишь следующее: «Имея немалый рост… подавал твердую
надежду, что…
Щепки, навоз, солома, мусор — все уносилось быстриной
в неведомую даль, и Угрюм-Бурчеев с удивлением, доходящим до испуга, следил"непонятливым"оком за этим почти волшебным исчезновением его
надежд и намерений.