Неточные совпадения
Пользуясь восторженным полетом молодой
мечты, он
в чтение поэтов вставлял другие цели, кроме наслаждения, строже указывал
в дали пути своей и его
жизни и увлекал
в будущее. Оба волновались, плакали, давали друг другу торжественные обещания идти разумною и светлою дорогою.
Наутро опять
жизнь, опять волнения,
мечты! Он любит вообразить себя иногда каким-нибудь непобедимым полководцем, перед которым не только Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит; выдумает войну и причину ее: у него хлынут, например, народы из Африки
в Европу, или устроит он новые крестовые походы и воюет, решает участь народов, разоряет города, щадит, казнит, оказывает подвиги добра и великодушия.
В мечтах перед ним носился образ высокой, стройной женщины, с покойно сложенными на груди руками, с тихим, но гордым взглядом, небрежно сидящей среди плющей
в боскете, легко ступающей по ковру, по песку аллеи, с колеблющейся талией, с грациозно положенной на плечи головой, с задумчивым выражением — как идеал, как воплощение целой
жизни, исполненной неги и торжественного покоя, как сам покой.
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место
в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ
в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье
жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала
в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало
в сердце, отрезвляло ее от
мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался
в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся
в сером цвете.
«Что ж это такое? — печально думал Обломов, — ни продолжительного шепота, ни таинственного уговора слить обе
жизни в одну! Все как-то иначе, по-другому. Какая странная эта Ольга! Она не останавливается на одном месте, не задумывается сладко над поэтической минутой, как будто у ней вовсе нет
мечты, нет потребности утонуть
в раздумье! Сейчас и поезжай
в палату, на квартиру — точно Андрей! Что это все они как будто сговорились торопиться жить!»
Но если она заглушала даже всякий лукавый и льстивый шепот сердца, то не могла совладеть с грезами воображения: часто перед глазами ее, против ее власти, становился и сиял образ этой другой любви; все обольстительнее, обольстительнее росла
мечта роскошного счастья, не с Обломовым, не
в ленивой дремоте, а на широкой арене всесторонней
жизни, со всей ее глубиной, со всеми прелестями и скорбями — счастья с Штольцем…
Она бы потосковала еще о своей неудавшейся любви, оплакала бы прошедшее, похоронила бы
в душе память о нем, потом… потом, может быть, нашла бы «приличную партию», каких много, и была бы хорошей, умной, заботливой женой и матерью, а прошлое сочла бы девической
мечтой и не прожила, а протерпела бы
жизнь. Ведь все так делают!
Сначала ему снилась
в этом образе будущность женщины вообще; когда же он увидел потом,
в выросшей и созревшей Ольге, не только роскошь расцветшей красоты, но и силу, готовую на
жизнь и жаждущую разумения и борьбы с
жизнью, все задатки его
мечты,
в нем возник давнишний, почти забытый им образ любви, и стала сниться
в этом образе Ольга, и далеко впереди казалось ему, что
в симпатии их возможна истина — без шутовского наряда и без злоупотреблений.
А если закипит еще у него воображение, восстанут забытые воспоминания, неисполненные
мечты, если
в совести зашевелятся упреки за прожитую так, а не иначе
жизнь — он спит непокойно, просыпается, вскакивает с постели, иногда плачет холодными слезами безнадежности по светлом, навсегда угаснувшем идеале
жизни, как плачут по дорогом усопшем, с горьким чувством сознания, что недовольно сделали для него при
жизни.
Неточные совпадения
Прелесть, которую он испытывал
в самой работе, происшедшее вследствие того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их
жизни, желание перейти
в эту
жизнь, которое
в эту ночь было для него уже не
мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он обдумывал, — всё это так изменило его взгляд на заведенное у него хозяйство, что он не мог уже никак находить
в нем прежнего интереса и не мог не видеть того неприятного отношения своего к работникам, которое было основой всего дела.
Левин чувствовал всё более и более, что все его мысли о женитьбе, его
мечты о том, как он устроит свою
жизнь, что всё это было ребячество и что это что-то такое, чего он не понимал до сих пор и теперь еще менее понимает, хотя это и совершается над ним;
в груди его всё выше и выше поднимались содрогания, и непокорные слезы выступали ему на глаза.
То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его
жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною
мечтою счастия, — это желание было удовлетворено. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться, сам не зная,
в чем и чем.
Татьяна, милая Татьяна! // С тобой теперь я слезы лью; // Ты
в руки модного тирана // Уж отдала судьбу свою. // Погибнешь, милая; но прежде // Ты
в ослепительной надежде // Блаженство темное зовешь, // Ты негу
жизни узнаешь, // Ты пьешь волшебный яд желаний, // Тебя преследуют
мечты: // Везде воображаешь ты // Приюты счастливых свиданий; // Везде, везде перед тобой // Твой искуситель роковой.
Условий света свергнув бремя, // Как он, отстав от суеты, // С ним подружился я
в то время. // Мне нравились его черты, //
Мечтам невольная преданность, // Неподражательная странность // И резкий, охлажденный ум. // Я был озлоблен, он угрюм; // Страстей игру мы знали оба; // Томила
жизнь обоих нас; //
В обоих сердца жар угас; // Обоих ожидала злоба // Слепой Фортуны и людей // На самом утре наших дней.