— А надолго ли? Потом освежают жизнь, — говорил он. — Они приводят к бездне, от которой не допросишься ничего, и с большей любовью заставляют опять глядеть на жизнь… Они вызывают на
борьбу с собой уже испытанные силы, как будто затем, чтоб не давать им уснуть…
Неточные совпадения
— Нервы! — повторит она иногда
с улыбкой, сквозь слезы, едва пересиливая страх и выдерживая
борьбу неокрепших нерв
с пробуждавшимися силами. Она встанет
с постели, выпьет стакан воды, откроет окно, помашет
себе в лицо платком и отрезвится от грезы наяву и во сне.
Он вздохнул и задумался, боролся
с собой. Она прочла эту
борьбу на лице.
А она, по самолюбивой застенчивости, долго не давала угадывать
себя, и только после мучительной
борьбы за границей он
с изумлением увидел, в какой образ простоты, силы и естественности выросло это многообещавшее и забытое им дитя. Там мало-помалу открывалась перед ним глубокая бездна ее души, которую приходилось ему наполнять и никогда не наполнить.
А нечестный поступок гораздо неприятнее той, в сущности и не тяжелой,
борьбы с собою, которую придется ему выдержать, и в развязке которой — в гордом довольстве собою за твердость, нет сомнения.
Зарницын тревожно тосковал, суетился, заговаривал о темных предчувствиях, о
борьбе с собою, наконец, прочитав несколько народных сцен, появившихся в это время в печати, уж задумал было коробейничать.
Я ослабел в
борьбе с собой // Среди мучительных усилий… // И чувства наконец вкусили // Какой-то тягостный, обманчивый покой!.. // Лишь иногда невольною заботой // Душа тревожится в холодном этом сне, // И сердце ноет, будто ждет чего-то. // Не всё ли кончено — ужели на земле // Страданье новое вкусить осталось мне!.. // Вздор!.. дни пройдут — придет забвенье, // Под тягостью годов умрет воображенье; // И должен же покой когда-нибудь // Вновь поселиться в эту грудь!..
Неточные совпадения
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась
борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил
себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец
с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
У всех было то же отношение к его предположениям, и потому он теперь уже не сердился, но огорчался и чувствовал
себя еще более возбужденным для
борьбы с этою какою-то стихийною силой, которую он иначе не умел назвать, как «что Бог даст», и которая постоянно противопоставлялась ему.
― Вы говорите ― нравственное воспитание. Нельзя
себе представить, как это трудно! Только что вы побороли одну сторону, другие вырастают, и опять
борьба. Если не иметь опоры в религии, ― помните, мы
с вами говорили, ― то никакой отец одними своими силами без этой помощи не мог бы воспитывать.
Лицо его было почти обезображено от усталости, непогоды, физического утомления и чуть не суточной
борьбы с самим
собою.
Раскольников взял газету и мельком взглянул на свою статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил то странное и язвительно-сладкое чувство, какое испытывает автор, в первый раз видящий
себя напечатанным, к тому же и двадцать три года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он нахмурился, и страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная
борьба последних месяцев напомнилась ему разом.
С отвращением и досадой отбросил он статью на стол.