Неточные совпадения
Он был взяточник в душе, по теории, ухитрялся брать взятки, за неимением дел и просителей, с сослуживцев, с приятелей,
Бог знает как и за что — заставлял, где и кого только мог, то хитростью, то назойливостью, угощать себя, требовал от всех незаслуженного уважения, был придирчив.
Его никогда не смущал стыд за поношенное платье, но
он не чужд был тревоги, если в перспективе дня не было у
него громадного обеда, с приличным количеством вина и водки.
Исстрадался Илья Ильич от страха и тоски на службе даже и при добром, снисходительном начальнике.
Бог знает, что сталось бы с
ним, если б
он попался к строгому и взыскательному!
Бог знает, удовольствовался ли бы поэт или мечтатель природой мирного уголка. Эти господа, как известно, любят засматриваться на луну да слушать щелканье соловьев. Любят
они луну-кокетку, которая бы наряжалась в палевые облака да сквозила таинственно через ветви дерев или сыпала снопы серебряных лучей в глаза своим поклонникам.
— Оттреплет этакий барин! — говорил Захар. — Такая добрая душа; да это золото — а не барин, дай
Бог ему здоровья! Я у
него как в царствии небесном: ни нужды никакой не
знаю, отроду дураком не назвал; живу в добре, в покое, ем с
его стола, уйду, куда хочу, — вот что!.. А в деревне у меня особый дом, особый огород, отсыпной хлеб; мужики все в пояс мне! Я и управляющий и можедом! А вы-то с своим…
— Как, ты и это помнишь, Андрей? Как же! Я мечтал с
ними, нашептывал надежды на будущее, развивал планы, мысли и… чувства тоже, тихонько от тебя, чтоб ты на смех не поднял. Там все это и умерло, больше не повторялось никогда! Да и куда делось все — отчего погасло? Непостижимо! Ведь ни бурь, ни потрясений не было у меня; не терял я ничего; никакое ярмо не тяготит моей совести: она чиста, как стекло; никакой удар не убил во мне самолюбия, а так,
Бог знает отчего, все пропадает!
Он не спал всю ночь: грустный, задумчивый проходил
он взад и вперед по комнате; на заре ушел из дома, ходил по Неве, по улицам,
Бог знает, что чувствуя, о чем думая…
Есть примеры такого блага, но редкие: на
них указывают, как на феномен. Родиться, говорят, надо для этого. А
Бог знает, не воспитаться ли, не идти ли к этому сознательно?..
— Поверьте мне, это было невольно… я не мог удержаться… — заговорил
он, понемногу вооружаясь смелостью. — Если б гром загремел тогда, камень упал бы надо мной, я бы все-таки сказал. Этого никакими силами удержать было нельзя… Ради
Бога, не подумайте, чтоб я хотел… Я сам через минуту
Бог знает что дал бы, чтоб воротить неосторожное слово…
Многое, что не досказано, к чему можно бы подойти с лукавым вопросом, было между
ними решено без слов, без объяснений,
Бог знает как, но воротиться к тому уже нельзя.
На другой день
он послал
узнать о здоровье. Приказали сказать: «Слава
Богу, и просят сегодня кушать, а вечером все на фейерверк изволят ехать, за пять верст».
— Мы было хотели, да братец не велят, — живо перебила она и уж совсем смело взглянула на Обломова, — «
Бог знает, что у
него там в столах да в шкапах… — сказали
они, — после пропадет — к нам привяжутся…» — Она остановилась и усмехнулась.
— А не боялся, что я не спала ночь,
Бог знает что передумала и чуть не слегла в постель? — сказала она, поводя по
нем испытующим взглядом.
— Я думал, что болтовня
их взволнует тебя. Катя, Марфа, Семен и этот дурак Никита
Бог знает что говорят…
— Как тебе не грех, Захар Трофимыч, пустяки молоть? Не слушайте
его, батюшка, — сказала она, — никто и не говорил, и не
знает, Христом-Богом…
—
Они советуют вам ехать туда, — сказал Иван Матвеевич. — Что же-с: тысячу двести верст не
Бог знает что! Через неделю установится дорога, вот и съездили бы.
— Нет… нет… — силилась выговорить потом, — за меня и за мое горе не бойся. Я
знаю себя: я выплачу
его и потом уж больше плакать не стану. А теперь не мешай плакать… уйди… Ах, нет, постой!
Бог наказывает меня!.. Мне больно, ах, как больно… здесь, у сердца…
Бог знает, где
он бродил, что делал целый день, но домой вернулся поздно ночью. Хозяйка первая услыхала стук в ворота и лай собаки и растолкала от сна Анисью и Захара, сказав, что барин воротился.
— Да выпей, Андрей, право, выпей: славная водка! Ольга Сергевна тебе этакой не сделает! — говорил
он нетвердо. — Она споет Casta diva, а водки сделать не умеет так! И пирога такого с цыплятами и грибами не сделает! Так пекли только, бывало, в Обломовке да вот здесь! И что еще хорошо, так это то, что не повар: тот
Бог знает какими руками заправляет пирог, а Агафья Матвевна — сама опрятность!
—
Знаю, чувствую… Ах, Андрей, все я чувствую, все понимаю: мне давно совестно жить на свете! Но не могу идти с тобой твоей дорогой, если б даже захотел… Может быть, в последний раз было еще возможно. Теперь… (
он опустил глаза и промолчал с минуту) теперь поздно… Иди и не останавливайся надо мной. Я стою твоей дружбы — это
Бог видит, но не стою твоих хлопот.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович!
Оно хоть и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Почтмейстер. Сам не
знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить
его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Сначала
он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к
нему не поедет, и что
он не хочет сидеть за
него в тюрьме; но потом, как
узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с
ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы с голоду // Подохли, дом пустехонек, // А не взял бы, свидетель
Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не
знал доподлинно, // Что я перед последышем // Стою… что
он куражится // По воле по моей…»
— Не
знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял
он, // Да в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу
его // Не слезы — кровь течет! // Не
знаю, не придумаю, // Что будет?
Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!