Неточные совпадения
—
Ах,
да и вы тут? — вдруг сказал Тарантьев, обращаясь к Алексееву в то время, как Захар причесывал Обломова. — Я вас и не видал. Зачем вы здесь? Что это ваш родственник какая свинья! Я вам все хотел сказать…
—
Да никак и бумаги-то нет! — говорил он сам с собой, роясь в ящике и ощупывая стол. —
Да и так нет!
Ах, этот Захар: житья нет от него!
—
Да полно вам, батюшка, томить-то меня жалкими словами! — умолял Захар. —
Ах ты, Господи!
—
Ах ты, Господи, что за ребенок, за юла за такая!
Да посидишь ли ты смирно, сударь? Стыдно! — говорила нянька.
— Кто ж бы это гость? — скажет хозяйка. — Уж не Настасья ли Фаддеевна?
Ах, дай-то Господи!
Да нет; она ближе праздника не будет. То-то бы радости! То-то бы обнялись
да наплакались с ней вдвоем! И к заутрене и к обедне бы вместе…
Да куда мне за ней! Я даром что моложе, а не выстоять мне столько!
— Какой дурак, братцы, — сказала Татьяна, — так этакого поискать! Чего, чего не надарит ей? Она разрядится, точно пава, и ходит так важно; а кабы кто посмотрел, какие юбки
да какие чулки носит, так срам посмотреть! Шеи по две недели не моет, а лицо мажет… Иной раз согрешишь, право, подумаешь: «
Ах ты, убогая! надела бы ты платок на голову,
да шла бы в монастырь, на богомолье…»
—
Ах,
да, вот Тарантьев взял еще десять рублей, — живо обратился Обломов к Штольцу, — я и забыл.
— Помилуй, Андрей, — живо перебил Обломов, не давая ему договорить, — мне ничего не стоит сказать: «
Ах! я очень рад буду, счастлив, вы, конечно, отлично поете… — продолжал он, обратясь к Ольге, — это мне доставит…» и т. д.
Да разве это нужно?
—
Ах ты, баба, солдатка этакая, хочешь ты умничать!
Да разве у нас в Обломовке такой дом был? На мне все держалось одном: одних лакеев, с мальчишками, пятнадцать человек! А вашей братьи, бабья, так и поименно-то не знаешь… А ты тут…
Ах, ты!..
—
Ах, ma tante, неужели вам не наскучил этот лес
да песок? Не лучше ли посмотреть в другой стороне?
«
Ах, если б испытывать только эту теплоту любви
да не испытывать ее тревог! — мечтал он. — Нет, жизнь трогает, куда ни уйди, так и жжет! Сколько нового движения вдруг втеснилось в нее, занятий! Любовь — претрудная школа жизни!»
— Ольга, Ольга!
Ах,
да вы там! — сказал он и полез на гору.
—
Да,
да, хорошо…
Ах, вот что я хотел тебе сказать, — вдруг вспомнил Обломов, — сходи, пожалуйста, в палату, нужно доверенность засвидетельствовать…
«
Ах, скорей бы кончить
да сидеть с ней рядом, не таскаться такую даль сюда! — думал он. — А то после такого лета
да еще видеться урывками, украдкой, играть роль влюбленного мальчика… Правду сказать, я бы сегодня не поехал в театр, если б уж был женат: шестой раз слышу эту оперу…»
«Нет, уж сегодня не поеду; надо решить дело скорей,
да потом… Что это, ответа поверенный не шлет из деревни?.. Я бы давно уехал, перед отъездом обручился бы с Ольгой…
Ах, а она все смотрит на меня! Беда, право!»
— Нечего долго и разговаривать об этом; поговорим лучше о другом, — беззаботно сказала она. — Послушай…
Ах, что-то я хотела сказать,
да забыла…
—
Ах ты, Боже мой! — с нетерпением перебил он. —
Да как ты сюда-то попала?
Этот долг можно заплатить из выручки за хлеб. Что ж он так приуныл?
Ах, Боже мой, как все может переменить вид в одну минуту! А там, в деревне, они распорядятся с поверенным собрать оброк;
да, наконец, Штольцу напишет: тот даст денег и потом приедет и устроит ему Обломовку на славу, он всюду дороги проведет, и мостов настроит, и школы заведет… А там они, с Ольгой!.. Боже! Вот оно, счастье!.. Как это все ему в голову не пришло!
— То есть погасил бы огонь и остался в темноте! Хороша жизнь! Эх, Илья! ты хоть пофилософствовал бы немного, право! Жизнь мелькнет, как мгновение, а он лег бы
да заснул! Пусть она будет постоянным горением!
Ах, если б прожить лет двести, триста! — заключил он, — сколько бы можно было переделать дела!
Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна,
да потом пожертвуешь двадцать аршин,
да и давай тебе еще награду за это?
Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим».
Да дворянин…
ах ты, рожа!
Хлестаков.
Ах, какой мошенник!
Да за это просто в Сибирь.
Марья Антоновна.
Да, право, маменька, чрез минуты две всё узнаем. Уж скоро Авдотья должна прийти. (Всматривается в окно и вскрикивает.)
Ах, маменька, маменька! кто-то идет, вон в конце улицы.
Г-жа Простакова.
Ах, мой батюшка!
Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, — свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка.
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный!
Ах, я дура бессчетная!
Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!