Неточные совпадения
Проза и стих слились здесь во что-то нераздельное, затем, кажется, чтобы их легче было удержать в памяти и пустить опять в оборот весь собранный
автором ум, юмор, шутку и злость русского ума и
языка.
Этот
язык так же дался
автору, как далась группа этих лиц, как дался главный смысл комедии, как далось все вместе, будто вылилось разом, и все образовало необыкновенную комедию — и в тесном смысле, как сценическую пьесу, — и в обширном, как комедию жизни.
Публика помнит, что Сосницкий, Щепкин, Мартынов, Максимов, Самойлов в ролях этих
авторов не только создавали типы на сцене, что, конечно, зависит от степени таланта, но и умным и рельефным произношением сохраняли всю силу и образцового
языка, давая вес каждой фразе, каждому слову. Откуда же, как не со сцены, можно желать слышать и образцовое чтение образцовых произведений?
В это время он ушел в предшественников Шекспира, в изучение этюдов Тэна о староанглийском театре. И я стал упрашивать его разработать эту тему, остановившись на самом крупном из предтеч Шекспира — Кристофере Марло.
Язык автора мы и очищали целую почти зиму от чересчур нерусских особенностей. Эту статью я повез в Петербург уже как автор первой моей комедии и был особенно рад, что мне удалось поместить ее в"Русском слове".
Неточные совпадения
Но как ни исполнен
автор благоговения к тем спасительным пользам, которые приносит французский
язык России, как ни исполнен благоговения к похвальному обычаю нашего высшего общества, изъясняющегося на нем во все часы дня, конечно, из глубокого чувства любви к отчизне, но при всем том никак не решается внести фразу какого бы ни было чуждого
языка в сию русскую свою поэму.
«Она выражалась — 1) в новости быта, выводимого
автором и до него еще непочатого, если исключить некоторые очерки Вельтмана и Луганского (хороши предшественники для Островского!!); 2) в новости отношения
автора к изображаемому им быту и выводимым лицам; 3) в новости манеры изображения; 4) в новости
языка — в его цветистости (!), особенности (?)».
Язык, впрочем, везде правилен и чист;
автор даже обладает слогом…» — насилу дочитал Александр.
То было одно из многочисленных доморощенных произведений, в которых начитанные, но бездарные
авторы отборным, но мертвенным
языком, прилежно, но неуклюже проводили какую-нибудь «глубокую» или «животрепещущую» идею, представляли так называемый трагический конфликт и наводили скуку… азиатскую, как бывает азиатская холера.
«Да, — подумал он, — так я ни за что не переведу. А если и переведу, то только после многих, многих лет изучения всех тонкостей немецкого
языка и кристального вдумывания в слова великого
автора. Куда мне!..»