Неточные совпадения
Он любил простую жизнь козаков и перессорился с
теми из своих товарищей, которые были наклонны
к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов.
Между
тем как она со слезами готовила все, что нужно
к завтраку, Бульба раздавал свои приказания, возился на конюшне и сам выбирал для детей своих лучшие убранства.
— Теперь благослови, мать, детей своих! — сказал Бульба. — Моли Бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую, [Рыцарскую. (Прим. Н.В. Гоголя.)] чтобы стояли всегда за веру Христову, а не
то — пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети,
к матери: молитва материнская и на воде и на земле спасает.
Остапу и Андрию казалось чрезвычайно странным, что при них же приходила на Сечь гибель народа, и хоть бы кто-нибудь спросил: откуда эти люди, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращаясь в свой собственный дом, из которого только за час пред
тем вышли. Пришедший являлся только
к кошевому, [Кошевой — руководитель коша (стана), выбиравшийся ежегодно.] который обыкновенно говорил...
Не платившего должника приковывали цепью
к пушке, где должен был он сидеть до
тех пор, пока кто-нибудь из товарищей не решался его выкупить и заплатить за него долг.
Сговорившись с
тем и другим, задал он всем попойку, и хмельные козаки, в числе нескольких человек, повалили прямо на площадь, где стояли привязанные
к столбу литавры, в которые обыкновенно били сбор на раду. Не нашедши палок, хранившихся всегда у довбиша, они схватили по полену в руки и начали колотить в них. На бой прежде всего прибежал довбиш, высокий человек с одним только глазом, несмотря, однако ж, на
то, страшно заспанным.
Прелат одного монастыря, услышав о приближении их, прислал от себя двух монахов, чтобы сказать, что они не так ведут себя, как следует; что между запорожцами и правительством стоит согласие; что они нарушают свою обязанность
к королю, а с
тем вместе и всякое народное право.
А между
тем что-то величественное и грозное примешалось
к красоте июльской ночи.
Но не слышал никто из них, какие «наши» вошли в город, что привезли с собою и каких связали запорожцев. Полный не на земле вкушаемых чувств, Андрий поцеловал в сии благовонные уста, прильнувшие
к щеке его, и небезответны были благовонные уста. Они отозвались
тем же, и в сем обоюднослиянном поцелуе ощутилось
то, что один только раз в жизни дается чувствовать человеку.
Я взял и прибежал
к самым городским воротам, в
то время, когда последнее войско входило в город.
Понеслась
к вышинам суровая козацкая душа, хмурясь и негодуя, и вместе с
тем дивуясь, что так рано вылетела из такого крепкого тела.
Которого куреня бо́льшая часть переходила, туда и куренной атаман переходил; которого малая часть,
та приставала
к другим куреням; и вышло без малого не поровну на всякой стороне.
Тарас видел, как смутны стали козацкие ряды и как уныние, неприличное храброму, стало тихо обнимать козацкие головы, но молчал: он хотел дать время всему, чтобы пообыклись они и
к унынью, наведенному прощаньем с товарищами, а между
тем в тишине готовился разом и вдруг разбудить их всех, гикнувши по-казацки, чтобы вновь и с большею силой, чем прежде, воротилась бодрость каждому в душу, на что способна одна только славянская порода — широкая, могучая порода перед другими, что море перед мелководными реками.
Знал Тарас, что как ни сильно само по себе старое доброе вино и как ни способно оно укрепить дух человека, но если
к нему да присоединится еще приличное слово,
то вдвое крепче будет сила и вина и духа.
Много опечалились оттого бедные невольники, ибо знали, что если свой продаст веру и пристанет
к угнетателям,
то тяжелей и горше быть под его рукой, чем под всяким другим нехристом.
Завидев
то с бокового куреня, Степан Гуска пустился ему навпереймы, с арканом в руке, всю пригнувши голову
к лошадиной шее, и, улучивши время, с одного раза накинул аркан ему на шею.
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась
к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше
того, как умеют умирать в ней за святую веру.
Балабан отплыл на всех веслах, стал прямо
к солнцу и через
то сделался невиден турецкому кораблю.
И минуты две думал он, кинуть ли его на расхищенье волкам-сыромахам или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый должен уважать в ком бы
то ни было. Как видит, скачет
к нему на коне Голокопытенко...
А между
тем верный товарищ стоял пред ним, бранясь и рассыпая без счету жестокие укорительные слова и упреки. Наконец схватил он его за ноги и руки, спеленал, как ребенка, поправил все перевязки, увернул его в воловью кожу, увязал в лубки и, прикрепивши веревками
к седлу, помчался вновь с ним в дорогу.
— Он в другой светлице молится, — проговорила жидовка, кланяясь и пожелав здоровья в
то время, когда Бульба поднес
к губам стопу.
— Я бы не просил тебя. Я бы сам, может быть, нашел дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на
то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете все штуки; вот для чего я пришел
к тебе! Да и в Варшаве я бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
Минуты две спустя жиды вместе вошли в его комнату. Мардохай приблизился
к Тарасу, потрепал его по плечу и сказал: «Когда мы да Бог захочем сделать,
то уже будет так, как нужно».
Тарас увидел свою неосторожность, но упрямство и досада помешали ему подумать о
том, как бы исправить ее.
К счастию, Янкель в
ту же минуту успел подвернуться.
— Ступайте, ступайте
к дьяволу! а не
то я сию минуту дам знать, и вас тут… Уносите ноги, говорю я вам, скорее!
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки,
то самая малость:
к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было
к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у
того и у другого.
Хлестаков. Да
к чему же говорить? я и без
того их знаю.
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без
того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием
к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Анна Андреевна. Ну что ты?
к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на
то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.