Неточные совпадения
— Э,
как попустили такому беззаконию! А попробовали бы вы, когда пятьдесят
тысяч было одних ляхов! да и — нечего греха таить — были тоже собаки и между нашими, уж приняли их веру.
Такого ни у кого нет теперь у козаков наших оружия,
как у меня: за одну рукоять моей сабли дают мне лучший табун и три
тысячи овец.
— Молчи ж, говорят тебе, чертова детина! — закричал Товкач сердито,
как нянька, выведенная из терпенья, кричит неугомонному повесе-ребенку. — Что пользы знать тебе,
как выбрался? Довольно того, что выбрался. Нашлись люди, которые тебя не выдали, — ну, и будет с тебя! Нам еще немало ночей скакать вместе. Ты думаешь, что пошел за простого козака? Нет, твою голову оценили в две
тысячи червонных.
Так и бросились жиду прежде всего в глаза две
тысячи червонных, которые были обещаны за его голову; но он постыдился своей корысти и силился подавить в себе вечную мысль о золоте, которая,
как червь, обвивает душу жида.
— Знаю, знаю все: за мою голову дают две
тысячи червонных. Знают же, они, дурни, цену ей! Я тебе пять
тысяч дам. Вот тебе две
тысячи сейчас, — Бульба высыпал из кожаного гамана [Гаман — кошелек, бумажник.] две
тысячи червонных, — а остальные —
как ворочусь.
— О, любезный пан! — сказал Янкель, — теперь совсем не можно! Ей-богу, не можно! Такой нехороший народ, что ему надо на самую голову наплевать. Вот и Мардохай скажет. Мардохай делал такое,
какого еще не делал ни один человек на свете; но Бог не захотел, чтобы так было. Три
тысячи войска стоят, и завтра их всех будут казнить.
Моцартова музыка сделала эпоху, переворот в умах, как Гетев «Фауст»,
как тысяча семьсот восемьдесят девятый год.
— Да что ты сегодня за столом сделал? За что отравил боярина-то? Ты думал, я и не знаю! Что? чего брови-то хмуришь? Вот погоди, как пробьет твой смертный час; погоди только! Уж привяжутся к тебе грехи твои,
как тысячи тысяч пудов; уж потянут тебя на дно адово! А дьяволы-то подскочат, да и подхватят тебя на крючья!
— И ты, сын Димитрия Милославского, желаешь, наряду с бессильными старцами, с изувеченными и не могущими сражаться воинами, посвятить себя единой молитве, когда вся кровь твоя принадлежит отечеству? Ты, юноша во цвете лет своих, желаешь, сложив спокойно руки, смотреть,
как тысячи твоих братьев, умирая за веру отцов и святую Русь, утучняют своею кровию родные поля московские?
Неточные совпадения
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать
тысяч, тогда
как его и на сто рублей не было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я, показавши это на тебя, мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот…
Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за
тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Хлестаков.
Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин дает за это сорок
тысяч.
Уж сумма вся исполнилась, // А щедрота народная // Росла: — Бери, Ермил Ильич, // Отдашь, не пропадет! — // Ермил народу кланялся // На все четыре стороны, // В палату шел со шляпою, // Зажавши в ней казну. // Сдивилися подьячие, // Позеленел Алтынников, //
Как он сполна всю
тысячу // Им выложил на стол!.. // Не волчий зуб, так лисий хвост, — // Пошли юлить подьячие, // С покупкой поздравлять! // Да не таков Ермил Ильич, // Не молвил слова лишнего. // Копейки не дал им!
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще и не мог без слез видеть,
как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти
тысяч рублей в год.