Неточные совпадения
Бульба по случаю приезда сыновей велел созвать всех сотников и весь полковой чин, кто только
был налицо; и когда пришли двое из них и есаул Дмитро Товкач, старый его товарищ, он им тот же час представил сыновей, говоря: «Вот смотрите, какие молодцы! На Сечь их скоро пошлю». Гости поздравили и Бульбу, и обоих юношей и сказали им, что доброе
дело делают и что нет лучшей науки для молодого человека, как Запорожская Сечь.
Это не
было строевое собранное войско, его бы никто не увидал; но в случае войны и общего движенья в восемь
дней, не больше, всякий являлся на коне, во всем своем вооружении, получа один только червонец платы от короля, — и в две недели набиралось такое войско, какого бы не в силах
были набрать никакие рекрутские наборы.
Но при виде их свежести, рослости, могучей телесной красоты вспыхнул воинский дух его, и он на другой же
день решился ехать с ними сам, хотя необходимостью этого
была одна упрямая воля.
В самом
деле, она
была жалка, как всякая женщина того удалого века.
Чрез три
дни после этого они
были уже недалеко от места, бывшего предметом их поездки.
В самом
деле, это
была картина довольно смелая: запорожец как лев растянулся на дороге.
Но старый Тарас готовил другую им деятельность. Ему не по душе
была такая праздная жизнь — настоящего
дела хотел он. Он все придумывал, как бы поднять Сечь на отважное предприятие, где бы можно
было разгуляться как следует рыцарю. Наконец в один
день пришел к кошевому и сказал ему прямо...
— Так, стало
быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго
дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не
было от него никакой пользы? Так на что же мы живем, на какого черта мы живем? растолкуй ты мне это. Ты человек умный, тебя недаром выбрали в кошевые, растолкуй ты мне, на что мы живем?
Таким образом кончилось шумное избрание, которому, неизвестно,
были ли так рады другие, как рад
был Бульба: этим он отомстил прежнему кошевому; к тому же и Кирдяга
был старый его товарищ и бывал с ним в одних и тех же сухопутных и морских походах,
деля суровости и труды боевой жизни.
— Стой, стой! — прервал кошевой, дотоле стоявший, потупив глаза в землю, как и все запорожцы, которые в важных
делах никогда не отдавались первому порыву, но молчали и между тем в тишине совокупляли грозную силу негодования. — Стой! и я скажу слово. А что ж вы — так бы и этак поколотил черт вашего батька! — что ж вы делали сами? Разве у вас сабель не
было, что ли? Как же вы попустили такому беззаконию?
Конные ехали, не отягчая и не горяча коней, пешие шли трезво за возами, и весь табор подвигался только по ночам, отдыхая
днем и выбирая для того пустыри, незаселенные места и леса, которых
было тогда еще вдоволь.
Остапу, казалось,
был на роду написан битвенный путь и трудное знанье вершить ратные
дела.
В полтора
дня поход
был сделан, и запорожцы показались перед городом.
Гарнизон
был силен и чувствовал важность своего
дела.
Запорожцы не любили иметь
дело с крепостями, вести осады
была не их часть.
— Неразумная голова, — говорил ему Тарас. — Терпи, козак, — атаман
будешь! Не тот еще добрый воин, кто не потерял духа в важном
деле, а тот добрый воин, кто и на безделье не соскучит, кто все вытерпит, и хоть ты ему что хочь, а он все-таки поставит на своем.
Было между ними немало и охочекомонных, которые сами поднялись, своею волею, без всякого призыва, как только услышали, в чем
дело.
— Она другой
день ничего не
ела.
И каждое простое слово сей речи, выговоренное голосом, летевшим прямо с сердечного
дна,
было облечено в силу.
В изобилии и роскошном избытке всего текли
дни мои; лучшие, дорогие блюда и сладкие вина
были мне снедью.
Потом уже оказалось, что весь Переяславский курень, расположившийся перед боковыми городскими воротами,
был пьян мертвецки; стало
быть, дивиться нечего, что половина
была перебита, а другая перевязана прежде, чем все могли узнать, в чем
дело.
— Хоть оно и не в законе, чтобы сказать какое возражение, когда говорит кошевой перед лицом всего войска, да
дело не так
было, так нужно сказать.
— Пан полковник, пан полковник! — говорил жид поспешным и прерывистым голосом, как будто бы хотел объявить
дело не совсем пустое. — Я
был в городе, пан полковник!
— Врешь, чертов жид! Такого
дела не
было на христианской земле! Ты путаешь, собака!
Немало
было и всяких сенаторских нахлебников, которых брали с собою сенаторы на обеды для почета, которые крали со стола и из буфетов серебряные кубки и после сегодняшнего почета на другой
день садились на козлы править конями у какого-нибудь пана.
Один только козак, Максим Голодуха, вырвался дорогою из татарских рук, заколол мирзу, отвязал у него мешок с цехинами и на татарском коне, в татарской одежде полтора
дни и две ночи уходил от погони, загнал насмерть коня, пересел дорогою на другого, загнал и того, и уже на третьем приехал в запорожский табор, разведав на дороге, что запорожцы
были под Дубной.
Между теми, которые решились идти вслед за татарами,
был Череватый, добрый старый козак, Покотыполе, Лемиш, Прокопович Хома; Демид Попович тоже перешел туда, потому что
был сильно завзятого нрава козак — не мог долго высидеть на месте; с ляхами попробовал уже он
дела, хотелось попробовать еще с татарами.
Взял он его про запас, на торжественный случай, чтобы, если случится великая минута и
будет всем предстоять
дело, достойное на передачу потомкам, то чтобы всякому, до единого, козаку досталось
выпить заповедного вина, чтобы в великую минуту великое бы и чувство овладело человеком.
Уже не видно
было за великим дымом, обнявшим то и другое воинство, не видно
было, как то одного, то другого не ставало в рядах; но чувствовали ляхи, что густо летели пули и жарко становилось
дело; и когда попятились назад, чтобы посторониться от дыма и оглядеться, то многих недосчитались в рядах своих.
Будет, сердечная, выбегать всякий
день на базар, хватаясь за всех проходящих, распознавая каждого из них в очи, нет ли между их одного, милейшего всех.
— Оставайся здесь, накорми и
напои моего коня, а я пойду поговорю с ним один. У меня до него
дело.
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов своих и подходя к нему с растопыренными руками. — Вот что мы сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские инженеры, а потому по дорогам везут много кирпичу и камней. Пан пусть ляжет на
дне воза, а верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий с виду, и потому ему ничего, коли
будет тяжеленько; а я сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
Все, какие у меня
есть, дорогие кубки и закопанное в земле золото, хату и последнюю одежду продам и заключу с вами контракт на всю жизнь, с тем чтобы все, что ни добуду на войне,
делить с вами пополам.
В таком состоянии пробыл он, наконец, весь
день; не
ел, не
пил, и глаза его не отрывались ни на час от небольшого окошка на улицу.
Шесть
дней уходили козаки проселочными дорогами от всех преследований; едва выносили кони необыкновенное бегство и спасали козаков. Но Потоцкий на сей раз
был достоин возложенного поручения; неутомимо преследовал он их и настиг на берегу Днестра, где Бульба занял для роздыха оставленную развалившуюся крепость.