Неточные совпадения
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и
того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим
богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Городничий. Ну, а что из
того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в
бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял с иного,
то, право, без всякой ненависти.
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки,
то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и
то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), —
бог с ним! я человек простой».
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь.
То есть, не
то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Сделал мошенник, сделал — побей
бог его и на
том и на этом свете!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет
того, что они говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь
бог послал городничему, — что выдает дочь свою не
то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (Махнув рукой.)Ну, да
бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление было… понимаешь? не
то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару… Ну, ступай с
богом!
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с
тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме,
Бог тому заплатит, кто меня, бедную, обижает.
Неточные совпадения
— Чего же вам еще? // Не
то ли вам рассказывать, // Что дважды погорели мы, // Что
Бог сибирской язвою // Нас трижды посетил? // Потуги лошадиные // Несли мы; погуляла я, // Как мерин, в бороне!..
Под берегом раскинуты // Шатры; старухи, лошади // С порожними телегами // Да дети видны тут. // А дальше, где кончается // Отава подкошенная, // Народу
тьма! Там белые // Рубахи баб, да пестрые // Рубахи мужиков, // Да голоса, да звяканье // Проворных кос. «
Бог на́ помочь!» // — Спасибо, молодцы!
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает
Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за
то тебе вечно маяться!
И
та святая старица // Рассказывала мне: // «Ключи от счастья женского, // От нашей вольной волюшки // Заброшены, потеряны // У
Бога самого!
Какою рыбой сглонуты // Ключи
те заповедные, // В каких морях
та рыбина // Гуляет —
Бог забыл!..»