Неточные совпадения
Городничий. Это бы еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «
А, вы здесь, голубчик!
А кто, скажет, здесь
судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «
А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!
А кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «
А подать сюда Землянику!» Вот что худо!
А уж Тряпичкину, точно, если
кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от
судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим,
кто кого!
«
А судьи кто?» и т. д. Тут уже завязывается другая борьба, важная и серьезная, целая битва. Здесь в нескольких словах раздается, как в увертюре опер, главный мотив, намекается на истинный смысл и цель комедии. Оба, Фамусов и Чацкий, бросили друг другу перчатку:
Неточные совпадения
Послушай: если было б нам, // Ему иль мне, погибнуть надо, //
А ты бы нам
судьей была, //
Кого б ты в жертву принесла, //
Кому бы ты была ограда?
Кухарка с самого начала объявила суду, что хочет штраф деньгами, «
а то барыню как посадят,
кому ж я готовить-то буду?» На вопросы
судьи Татьяна Павловна отвечала с великим высокомерием, не удостоивая даже оправдываться; напротив, заключила словами: «Прибила и еще прибью», за что немедленно была оштрафована за дерзкие ответы суду тремя рублями.
— Меж мужем и женой один бог
судья, мамаша,
а вторая причина… Эх, да что тут говорить! Все равно не поймете. С добром я ехал домой, хотел жене во всем покаяться и зажить по-новому,
а она меня на весь город ославила.
Кому хуже-то будет?
— Да перестань, пьяный ты человек! Верите ли, князь, теперь он вздумал адвокатством заниматься, по судебным искам ходить; в красноречие пустился и всё высоким слогом с детьми дома говорит. Пред мировыми
судьями пять дней тому назад говорил. И
кого же взялся защищать: не старуху, которая его умоляла, просила, и которую подлец ростовщик ограбил, пятьсот рублей у ней, всё ее достояние, себе присвоил,
а этого же самого ростовщика, Зайдлера какого-то, жида, за то, что пятьдесят рублей обещал ему дать…
—
А на мировом-то съезде
кто же судит? — возразил насмешливо Виссарион. — Те же
судья: сегодня, например, Петр рассматривает решение Гаврилы,
а завтра Гаврила — решение Петра; обоюдная порука — так на кой им черт отменять решение друг друга?