Неточные совпадения
Расстроено оно было скотскими падежами, плутами приказчиками, неурожаями, повальными болезнями, истребившими лучших
работников, и, наконец, бестолковьем самого помещика, убиравшего себе в Москве дом в
последнем вкусе и убившего на эту уборку все состояние свое до
последней копейки, так что уж не на что было есть.
— Да уж в
работниках не будете иметь недостатку. У нас целые деревни пойдут в работы: бесхлебье такое, что и не запомним. Уж вот беда-то, что не хотите нас совсем взять, а отслужили бы верою вам, ей-богу, отслужили. У вас всякому уму научишься, Константин Федорович. Так прикажите принять в
последний раз.
— Назад, на родину!.. — сказал Матвей страстно. — Видите ли, дома я продал и избу, и коня, и поле… А теперь готов работать, как вол, чтобы вернуться и стать хоть
последним работником там, у себя на родной стороне…
Баба. Я те дам! (Видит барина.) Здравствуйте, батюшка Николай Иванович. Грех с ними. Измучалась, одна во все дела.
Последнего работника в острог ведут. А тут этот лодырь валяется.
Татьяна Петровна поправлялась — это вносило радость в сердце не только Бориса Ивановича, но и всех окружающих молодую девушку, начиная с Марьи Петровны и Гладких и кончая
последним работником высокого дома. Все домашние буквально обожали ее.
Так же прав и неправ будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и неправ будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что
последний работник ударил под нее последний раз киркою.
Неточные совпадения
Староста и
работник тоже были выпущены.
Последний, с явно сердитым лицом, прошел прямо на двор; а староста по-прежнему немного подсмеивался над священником. Вихров, священник и староста отправились, наконец, в свой поход. Иерей не без умысла, кажется, провел Вихрова мимо единоверческой церкви и заставил его заглянуть даже туда: там не было ни одного молящегося.
Какой-нибудь
последний оборвыш, который и сам-то был самым плохим
работником и не смел пикнуть перед другими каторжниками, побойчее его и потолковее, и тот считал вправе крикнуть на меня и прогнать меня, если я становился подле него, под тем предлогом, что я ему мешаю. Наконец, один из бойких прямо и грубо сказал мне: «Куда лезете, ступайте прочь! Что соваться куда не спрашивают».
— Загулял, сударь, — прибавил один из
работников, человек пожилой, высокий и сухощавый, с педантски строгим выражением лица и с поползновением на старшинство между своими, — загулял, сударь, от хозяина третий день как ушел, да у нас и хоронится, навязался к нам! Вот стамеску просит. Ну, на что тебе теперь стамеска, пустая ты голова?
Последний струмент закладывать хочет!
— Экой скорый! — пробормотала солдатка, захлопнув окно; — подождешь, не замерзнешь!… не спится видно тебе, так бродишь по лесу, как леший проклятый… Она надела шубу, вышла, разбудила
работника, и тот наконец отпер скрипучую калитку, браня приезжего; но сей
последний, едва лишь ворвался на двор и узнал от
работника, что Борис Петрович тут, как опрометью бросился в избу.
— Он уж, — говорила рассказчица, — один раз было убил ее с сердцов, насилу водой отлили, а другой раз, вот как
последний набор был, сам в некруты просился, — не отдали, тесть перепросил, что
работника в дворе нет.