Неточные совпадения
Он выбежал проворно, с салфеткой
в руке, весь длинный и
в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке, встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галдарее
показывать ниспосланный ему Богом покой.
Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто
в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, — словом, не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает
в город; расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней
в их губернии — повальных горячек, убийственных каких-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такою точностию, которая
показывала более, чем одно простое любопытство.
Вот все, что узнали
в городе об этом новом лице, которое очень скоро не преминуло
показать себя на губернаторской вечеринке.
Несколько вопросов, им сделанных,
показали в госте не только любознательность, но и основательность; ибо прежде всего расспросил он, сколько у каждого из них душ крестьян и
в каком положении находятся их имения, а потом уже осведомился, как имя и отчество.
Приезжий во всем как-то умел найтиться и
показал в себе опытного светского человека.
О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, — он
показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре — и
в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и
в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках, и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.
Это был человек лет под сорок, бривший бороду, ходивший
в сюртуке и, по-видимому, проводивший очень покойную жизнь, потому что лицо его глядело какою-то пухлою полнотою, а желтоватый цвет кожи и маленькие глаза
показывали, что он знал слишком хорошо, что такое пуховики и перины.
Здесь Манилов, сделавши некоторое движение головою, посмотрел очень значительно
в лицо Чичикова,
показав во всех чертах лица своего и
в сжатых губах такое глубокое выражение, какого, может быть, и не видано было на человеческом лице, разве только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то
в минуту самого головоломного дела.
Этот чубарый конь был сильно лукав и
показывал только для вида, будто бы везет, тогда как коренной гнедой и пристяжной каурой масти, называвшийся Заседателем, потому что был приобретен от какого-то заседателя, трудилися от всего сердца, так что даже
в глазах их было заметно получаемое ими от того удовольствие.
Бонапарт ты проклятый!» Потом прикрикнул на всех: «Эй вы, любезные!» — и стегнул по всем по трем уже не
в виде наказания, но чтобы
показать, что был ими доволен.
За огородами следовали крестьянские избы, которые хотя были выстроены врассыпную и не заключены
в правильные улицы, но, по замечанию, сделанному Чичиковым,
показывали довольство обитателей, ибо были поддерживаемы как следует: изветшавший тес на крышах везде был заменен новым; ворота нигде не покосились, а
в обращенных к нему крестьянских крытых сараях заметил он где стоявшую запасную почти новую телегу, а где и две.
— Эй, Пелагея! — сказала помещица стоявшей около крыльца девчонке лет одиннадцати,
в платье из домашней крашенины и с босыми ногами, которые издали можно было принять за сапоги, так они были облеплены свежею грязью. — Покажи-ка барину дорогу.
Ноздрев, возвратившись, повел гостей осматривать все, что ни было у него на деревне, и
в два часа с небольшим
показал решительно все, так что ничего уж больше не осталось
показывать.
— Я тебе дам другую бричку. Вот пойдем
в сарай, я тебе
покажу ее! Ты ее только перекрасишь, и будет чудо бричка.
Вошед
в гостиную, Собакевич
показал на кресла, сказавши опять: «Прошу!» Садясь, Чичиков взглянул на стены и на висевшие на них картины.
— Прошу прощенья! я, кажется, вас побеспокоил. Пожалуйте, садитесь сюда! Прошу! — Здесь он усадил его
в кресла с некоторою даже ловкостию, как такой медведь, который уже побывал
в руках, умеет и перевертываться, и делать разные штуки на вопросы: «А
покажи, Миша, как бабы парятся» или: «А как, Миша, малые ребята горох крадут?»
Местами расходились зеленые чащи, озаренные солнцем, и
показывали неосвещенное между них углубление, зиявшее, как темная пасть; оно было все окинуто тенью, и чуть-чуть мелькали
в черной глубине его: бежавшая узкая дорожка, обрушенные перилы, пошатнувшаяся беседка, дуплистый дряхлый ствол ивы, седой чапыжник, [Чапыжник — «мелкий кривой дрянной лес, кустами поросший от корней».
— Идите
в комнаты! — сказала ключница, отворотившись и
показав ему спину, запачканную мукою, с большой прорехою пониже.
Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы
показали ему его же портрет
в старости.
Он окурил упоительным куревом людские очи; он чудно польстил им, сокрыв печальное
в жизни,
показав им прекрасного человека.
— Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю, что все дела по крепостям,
в какую бы ни было цену, находятся
в одном месте, а потому прошу вас
показать нам стол, а если вы не знаете, что у вас делается, так мы спросим у других.
В этом месте новый Виргилий почувствовал такое благоговение, что никак не осмелился занести туда ногу и поворотил назад,
показав свою спину, вытертую, как рогожка, с прилипнувшим где-то куриным пером.
Каждая дама дала себе внутренний обет быть как можно очаровательней
в танцах и
показать во всем блеске превосходство того, что у нее было самого превосходного.
Против догадки, не переодетый ли разбойник, вооружились все; нашли, что сверх наружности, которая сама по себе была уже благонамеренна,
в разговорах его ничего не было такого, которое бы
показывало человека с буйными поступками.
Из данной отцом полтины не издержал ни копейки, напротив —
в тот же год уже сделал к ней приращения,
показав оборотливость почти необыкновенную: слепил из воску снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно.
Говорили они все как-то сурово, таким голосом, как бы собирались кого прибить; приносили частые жертвы Вакху,
показав таким образом, что
в славянской природе есть еще много остатков язычества; приходили даже подчас
в присутствие, как говорится, нализавшись, отчего
в присутствии было нехорошо и воздух был вовсе не ароматический.
Никто не видал, чтобы он хоть раз был не тем, чем всегда, хоть на улице, хоть у себя дома; хоть бы раз
показал он
в чем-нибудь участье, хоть бы напился пьян и
в пьянстве рассмеялся бы; хоть бы даже предался дикому веселью, какому предается разбойник
в пьяную минуту, но даже тени не было
в нем ничего такого.
Нужно знать, что
в то же самое время начались строжайшие преследования всяких взяток; преследований он не испугался и обратил их тот же час
в свою пользу,
показав таким образом прямо русскую изобретательность, являющуюся только во время прижимок.
Словом, он
показал терпенье, пред которым ничто деревянное терпенье немца, заключенное уже
в медленном, ленивом обращении крови его.
Не загляни автор поглубже ему
в душу, не шевельни на дне ее того, что ускользает и прячется от света, не обнаружь сокровеннейших мыслей, которых никому другому не вверяет человек, а
покажи его таким, каким он показался всему городу, Манилову и другим людям, и все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека.
И,
показав такое отеческое чувство, он оставлял Мокия Кифовича продолжать богатырские свои подвиги, а сам обращался вновь к любимому предмету, задав себе вдруг какой-нибудь подобный вопрос: «Ну а если бы слон родился
в яйце, ведь скорлупа, чай, сильно бы толста была, пушкой не прошибешь; нужно какое-нибудь новое огнестрельное орудие выдумать».
В этом-то курсе Александр Петрович
показал, что знает, точно, науку жизни.
Странное дело! оттого ли, что честолюбие уже так сильно было
в них возбуждено; оттого ли, что
в самых глазах необыкновенного наставника было что-то говорящее юноше: вперед! — это слово, производящее такие чудеса над русским человеком, — то ли, другое ли, но юноша с самого начала искал только трудностей, алча действовать только там, где трудно, где нужно было
показать бóльшую силу души.
— Управитель так и оторопел, говорит: «Что вам угодно?» — «А! говорят, так вот ты как!» И вдруг, с этим словом, перемена лиц и физиогномии… «За делом! Сколько вина выкуривается по именью?
Покажите книги!» Тот сюды-туды. «Эй, понятых!» Взяли, связали, да
в город, да полтора года и просидел немец
в тюрьме.