Неточные совпадения
Из флигеля выходили, один за другим, темные люди с узлами, чемоданами
в руках, писатель вел под руку дядю Якова. Клим хотел выбежать на двор, проститься, но
остался у окна, вспомнив, что дядя давно уже не замечает его среди людей. Писатель подсадил дядю
в экипаж черного извозчика, дядя крикнул:
Посредине улицы едва
оставался свободный проезд для
экипажей; дорога
в обыкновенном смысле не существовала, а превратилась
в узкое, избитое ямами корыто, до краев наполненное смятым грязно-бурого цвета снегом, походившим на неочищенный сахарный песок.
Я ему заметил, что
в Кенигсберге я спрашивал и мне сказали, что места
останутся, кондуктор ссылался на снег и на необходимость взять дилижанс на полозьях; против этого нечего было сказать. Мы начали перегружаться с детьми и с пожитками ночью,
в мокром снегу. На следующей станции та же история, и кондуктор уже не давал себе труда объяснять перемену
экипажа. Так мы проехали с полдороги, тут он объявил нам очень просто, что «нам дадут только пять мест».
У Штоффа была уже своя выездная лошадь, на которой они и отправились
в думу. Галактион опять начал испытывать смущение. С чего он-то едет
в думу? Там все свои соберутся, а он для всех чужой.
Оставалось положиться на опытность Штоффа. Новая дума помещалась рядом с полицией. Это было новое двухэтажное здание, еще не оштукатуренное. У подъезда стояло несколько хозяйских
экипажей.
Говор многоголосной толпы, выкрикивания евреев-факторов, стук
экипажей — весь этот грохот, катившийся какою-то гигантскою волной,
остался сзади, сливаясь
в одно беспрерывное, колыхавшееся, подобно волне, рокотание. Но и здесь, хотя толпа была реже, все же то и дело слышался топот пешеходов, шуршание колес, людской говор. Целый обоз чумаков выезжал со стороны поля и, поскрипывая, грузно сворачивал
в ближайший переулок.