И снова думал о том, что если б он был смелее с ней… и
обрывал себя, доканчивая эту мысль так: — то навязал бы себе на шею бесспорно очень красивую, но страшно неудобную, тяжёлую, глупую любовницу, с характером дикой кошки и с грубейшей чувственностью, — это уж наверное!..
— Слушай, — говорю, — Настасья Дмитриевна; я
оборвал себя и отдал тебе свои последние деньги на твою нужду. Ты меня обманула, и с этих пор ты о гривеннике взаймы не заикайся мне; живи, как хочешь; у меня про твоего ветрогона Дмитрия Никитича банк не открыт: бездонную кадку не нальешь!
Уж тогда, когда я говорил, во мне шевельнулось отвращение к моему приподнятому тону; но меня подчинило себе то жадное внимание, с каким слушала Наташа. Она не спускала с меня радостно-недоумевающего взгляда, и столько в этом взгляде было страха, что я
оборву себя, по обыкновению замну разговор. Ну, вот, — я не остановился, не свел разговора на другое… О, мерзость!
Александра Михайловна вдруг
оборвала себя. Андрей Иванович смотрел тяжелым, неподвижным взглядом, в его зрачках горело то дикое бешенство, перед которым Александра Михайловна всегда испытывала прямо суеверный ужас.
Неточные совпадения
Так, молча, он и ушел к
себе, а там, чувствуя горькую сухость во рту и бессвязный шум злых слов в голове, встал у окна, глядя, как ветер
обрывает листья с деревьев.
Он вообще вел
себя загадочно и рассеянно, позволяя Самгину думать, что эта рассеянность — искусственна. Нередко он
обрывал речь свою среди фразы и, вынув из бокового кармана темненького пиджачка маленькую книжку в коже, прятал ее под стол, на колено свое и там что-то записывал тонким карандашом.
Самгин уже ни о чем не думал, даже как бы не чувствовал
себя, но у него было ощущение, что он сидит на краю
обрыва и его тянет броситься вниз.
Он, в умилении от этой ласки, от этого неожиданного, теплого ты, взглянул на нее с той же исступленной благодарностью, с какою она взглянула вчера на него, когда он, забывая
себя, помогал ей сойти с
обрыва.
Он простился с ней и так погнал лошадей с крутой горы, что чуть сам не сорвался с
обрыва. По временам он, по привычке, хватался за бич, но вместо его под руку попадали ему обломки в кармане; он разбросал их по дороге. Однако он опоздал переправиться за Волгу, ночевал у приятеля в городе и уехал к
себе рано утром.