Неточные совпадения
Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто
в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, — словом, не пропустил
ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько кто имеет душ крестьян,
как далеко живет от города,
какого даже характера и
как часто приезжает
в город; расспросил внимательно о состоянии края: не было ли
каких болезней
в их губернии — повальных горячек, убийственных каких-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такою точностию, которая показывала более, чем одно простое любопытство.
О чем бы разговор
ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре — и
в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и
в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках, и о них он судил так,
как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.
— А, нет! — сказал Чичиков. — Мы напишем, что они живы, так,
как стоит действительно
в ревизской сказке. Я привык
ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон — я немею пред законом.
Как он
ни был степенен и рассудителен, но тут чуть не произвел даже скачок по образцу козла, что,
как известно, производится только
в самых сильных порывах радости.
Мысль о ней как-то особенно не варилась
в его голове:
как ни переворачивал он ее, но никак не мог изъяснить себе, и все время сидел он и курил трубку, что тянулось до самого ужина.
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием,
как будто за это получал бог знает
какое жалованье; другой отхватывал наскоро,
как пономарь; промеж них звенел,
как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел,
как хрипит певческий контрабас, когда концерт
в полном разливе: тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что
ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок
в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла.
Чичиков поблагодарил хозяйку, сказавши, что ему не нужно ничего, чтобы она не беспокоилась
ни о чем, что, кроме постели, он ничего не требует, и полюбопытствовал только знать,
в какие места заехал он и далеко ли отсюда пути к помещику Собакевичу, на что старуха сказала, что и не слыхивала такого имени и что такого помещика вовсе нет.
Как зарубил что себе
в голову, то уж ничем его не пересилишь; сколько
ни представляй ему доводов, ясных
как день, все отскакивает от него,
как резинный мяч отскакивает от стены.
Поставив на него шкатулку, он несколько отдохнул, ибо чувствовал, что был весь
в поту,
как в реке: все, что
ни было на нем, начиная от рубашки до чулок, все было мокро.
Но господа средней руки, что на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом
как ни в чем не бывало садятся за стол
в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плёсом, [Сомовий плёс — «хвост у сома, весь из жира».
Веришь ли, что офицеры, сколько их
ни было, сорок человек одних офицеров было
в городе;
как начали мы, братец, пить…
И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался
как ни в чем не бывало, и он,
как говорится, ничего, и они ничего.
В ту же минуту он предлагал вам ехать куда угодно, хоть на край света, войти
в какое хотите предприятие, менять все что
ни есть на все, что хотите.
— Здесь Ноздрев, схвативши за руку Чичикова, стал тащить его
в другую комнату, и
как тот
ни упирался ногами
в пол и
ни уверял, что он знает уже,
какая шарманка, но должен был услышать еще раз,
каким образом поехал
в поход Мальбруг.
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось,
в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а,
как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что
ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности.
Последние слова он уже сказал, обратившись к висевшим на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения
в Греции
в 20-х г. XIX
в.]
как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится не к тому лицу, к которому относятся слова, а к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого знает, что не услышит
ни ответа,
ни мнения,
ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд,
как будто призывает его
в посредники; и несколько смешавшийся
в первую минуту незнакомец не знает, отвечать ли ему на то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.
А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где нет
ни немецких,
ни чухонских,
ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом
в карман, не высиживает его,
как наседка цыплят, а влепливает сразу,
как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом,
какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с ног до головы!
И всякий народ, носящий
в себе залог сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и других даров бога, своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым, выражая
какой ни есть предмет, отражает
в выраженье его часть собственного своего характера.
Словом, все было хорошо,
как не выдумать
ни природе,
ни искусству, но
как бывает только тогда, когда они соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубоощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создалось
в хладе размеренной чистоты и опрятности.
Уже несколько минут стоял Плюшкин, не говоря
ни слова, а Чичиков все еще не мог начать разговора, развлеченный
как видом самого хозяина, так и всего того, что было
в его комнате.
Им
ни в чем нельзя доверять, — продолжал он, обратившись к Чичикову, после того
как Прошка убрался вместе с своими сапогами.
— Да я их отпирал, — сказал Петрушка, да и соврал. Впрочем, барин и сам знал, что он соврал, но уж не хотел ничего возражать. После сделанной поездки он чувствовал сильную усталость. Потребовавши самый легкий ужин, состоявший только
в поросенке, он тот же час разделся и, забравшись под одеяло, заснул сильно, крепко, заснул чудным образом,
как спят одни только те счастливцы, которые не ведают
ни геморроя,
ни блох,
ни слишком сильных умственных способностей.
«Вот, посмотри, — говорил он обыкновенно, поглаживая его рукою, —
какой у меня подбородок: совсем круглый!» Но теперь он не взглянул
ни на подбородок,
ни на лицо, а прямо, так,
как был, надел сафьяновые сапоги с резными выкладками всяких цветов,
какими бойко торгует город Торжок благодаря халатным побужденьям русской натуры, и, по-шотландски,
в одной короткой рубашке, позабыв свою степенность и приличные средние лета, произвел по комнате два прыжка, пришлепнув себя весьма ловко пяткой ноги.
На дороге ли ты отдал душу Богу, или уходили тебя твои же приятели за какую-нибудь толстую и краснощекую солдатку, или пригляделись лесному бродяге ременные твои рукавицы и тройка приземистых, но крепких коньков, или, может, и сам, лежа на полатях, думал, думал, да
ни с того
ни с другого заворотил
в кабак, а потом прямо
в прорубь, и поминай
как звали.
— Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю, что все дела по крепостям,
в какую бы
ни было цену, находятся
в одном месте, а потому прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете, что у вас делается, так мы спросим у других.
— Вона! пошла писать губерния! — проговорил Чичиков, попятившись назад, и
как только дамы расселись по местам, он вновь начал выглядывать: нельзя ли по выражению
в лице и
в глазах узнать, которая была сочинительница; но никак нельзя было узнать
ни по выражению
в лице,
ни по выражению
в глазах, которая была сочинительница.
Впрочем, если слово из улицы попало
в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь
ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят
в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски
в нос и картавя, по-английски произнесут,
как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу
в русском вкусе.
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с приятным потряхиванием головы: «А, Павел Иванович, так вот
как вы!..»
В точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности,
в том духе,
в котором изъясняются дамы и кавалеры
в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться знанием высшего тона,
в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что
в нем нет более
ни места,
ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица,
какое художник взял бы
в образец для Мадонны и
какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться
в широком размере, всё что
ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Как ни велик был
в обществе вес Чичикова, хотя он и миллионщик, и
в лице его выражалось величие и даже что-то марсовское и военное, но есть вещи, которых дамы не простят никому, будь он кто бы
ни было, и тогда прямо пиши пропало!
Есть случаи, где женщина,
как ни слаба и бессильна характером
в сравнении с мужчиною, но становится вдруг тверже не только мужчины, но и всего что
ни есть на свете.
Что Ноздрев лгун отъявленный, это было известно всем, и вовсе не было
в диковинку слышать от него решительную бессмыслицу; но смертный, право, трудно даже понять,
как устроен этот смертный:
как бы
ни была пошла новость, но лишь бы она была новость, он непременно сообщит ее другому смертному, хотя бы именно для того только, чтобы сказать: «Посмотрите,
какую ложь распустили!» — а другой смертный с удовольствием преклонит ухо, хотя после скажет сам: «Да это совершенно пошлая ложь, не стоящая никакого внимания!» — и вслед за тем сей же час отправится искать третьего смертного, чтобы, рассказавши ему, после вместе с ним воскликнуть с благородным негодованием: «
Какая пошлая ложь!» И это непременно обойдет весь город, и все смертные, сколько их
ни есть, наговорятся непременно досыта и потом признают, что это не стоит внимания и не достойно, чтобы о нем говорить.
Какое ни придумай имя, уж непременно найдется
в каком-нибудь углу нашего государства, благо велико, кто-нибудь, носящий его, и непременно рассердится не на живот, а на смерть, станет говорить, что автор нарочно приезжал секретно, с тем чтобы выведать все, что он такое сам, и
в каком тулупчике ходит, и к
какой Аграфене Ивановне наведывается, и что любит покушать.
—
Как вы
ни выхваляйте и
ни превозносите его, — говорила она с живостью, более нежели обыкновенною, — а я скажу прямо, и ему
в глаза скажу, что он негодный человек, негодный, негодный, негодный…
Но
как ни исполнен автор благоговения к тем спасительным пользам, которые приносит французский язык России,
как ни исполнен благоговения к похвальному обычаю нашего высшего общества, изъясняющегося на нем во все часы дня, конечно, из глубокого чувства любви к отчизне, но при всем том никак не решается внести фразу
какого бы
ни было чуждого языка
в сию русскую свою поэму.
Весь впился он очами
в мутный воздух и уж настигнет зверя, уже допечет его неотбойный,
как ни воздымайся против него вся мятущая снеговая степь, пускающая серебряные звезды ему
в уста,
в усы,
в очи,
в брови и
в бобровую его шапку.
Но
как ни вооружались и
ни противились мужчины, а
в их партии совсем не было такого порядка,
как в женской.
«Московские ведомости» и «Сын отечества» зачитывались немилосердно и доходили к последнему чтецу
в кусочках, не годных
ни на
какое употребление.
Попробовали было заикнуться о Наполеоне, но и сами были не рады, что попробовали, потому что Ноздрев понес такую околесину, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто
ни на что не имела подобия, так что чиновники, вздохнувши, все отошли прочь; один только полицеймейстер долго еще слушал, думая, не будет ли, по крайней мере, чего-нибудь далее, но наконец и рукой махнул, сказавши: «Черт знает что такое!» И все согласились
в том, что
как с быком
ни биться, а все молока от него не добиться.
Сначала он не чувствовал ничего и поглядывал только назад, желая увериться, точно ли выехал из города; но когда увидел, что город уже давно скрылся,
ни кузниц,
ни мельниц,
ни всего того, что находится вокруг городов, не было видно и даже белые верхушки каменных церквей давно ушли
в землю, он занялся только одной дорогою, посматривал только направо и налево, и город N.
как будто не бывал
в его памяти,
как будто проезжал он его давно,
в детстве.
Как глубоко
ни загляни автор ему
в душу, хоть отрази чище зеркала его образ, ему не дадут никакой цены.
Ему бы следовало пойти
в бабку с матерней стороны, что было бы и лучше, а он родился просто,
как говорит пословица:
ни в мать,
ни в отца, а
в проезжего молодца».
Товарищ или приятель тебя надует и
в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст,
в какой бы беде ты
ни был.
Я поставлю полные баллы во всех науках тому, кто
ни аза не знает, да ведет себя похвально; а
в ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому нуль, хотя он Солона заткни за пояс!» Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за то, что он сказал: «По мне, уж лучше пей, да дело разумей», — и всегда рассказывавший с наслаждением
в лице и
в глазах,
как в том училище, где он преподавал прежде, такая была тишина, что слышно было,
как муха летит; что
ни один из учеников
в течение круглого года не кашлянул и не высморкался
в классе и что до самого звонка нельзя было узнать, был ли кто там или нет.
Не шевельнул он
ни глазом,
ни бровью во все время класса,
как ни щипали его сзади;
как только раздавался звонок, он бросался опрометью и подавал учителю прежде всех треух (учитель ходил
в треухе); подавши треух, он выходил первый из класса и старался ему попасться раза три на дороге, беспрестанно снимая шапку.
Когда проносился мимо его богач на пролетных красивых дрожках, на рысаках
в богатой упряжи, он
как вкопанный останавливался на месте и потом, очнувшись,
как после долгого сна, говорил: «А ведь был конторщик, волосы носил
в кружок!» И все, что
ни отзывалось богатством и довольством, производило на него впечатление, непостижимое им самим.
Черство-мраморное лицо его, без всякой резкой неправильности, не намекало
ни на
какое сходство;
в суровой соразмерности между собою были черты его.
Все, что
ни было под начальством его, сделалось страшными гонителями неправды; везде, во всех делах они преследовали ее,
как рыбак острогой преследует какую-нибудь мясистую белугу, и преследовали ее с таким успехом, что
в скором времени у каждого очутилось по нескольку тысяч капиталу.
Итак, он давно бы хотел
в таможню, но удерживали текущие разные выгоды по строительной комиссии, и он рассуждал справедливо, что таможня,
как бы то
ни было, все еще не более
как журавль
в небе, а комиссия уже была синица
в руках.
Помещики попроигрывались
в карты, закутили и промотались
как следует; все полезло
в Петербург служить; имения брошены, управляются
как ни попало, подати уплачиваются с каждым годом труднее, так мне с радостью уступит их каждый уже потому только, чтобы не платить за них подушных денег; может,
в другой раз так случится, что с иного и я еще зашибу за это копейку.