Неточные совпадения
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням
приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда
не видывал.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну
пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась
не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город, с тем чтобы узнать в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк и написал к отцу уже по своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш.
„Так точно, — отвечаешь ты бойко, — я
не давал ему, потому что
пришел домой поздно, а отдал на подержание Антипу Прохорову, звонарю“.
Он спешил
не потому, что боялся опоздать, — опоздать он
не боялся, ибо председатель был человек знакомый и мог продлить и укоротить по его желанию присутствие, подобно древнему Зевесу Гомера, длившему дни и насылавшему быстрые ночи, когда нужно было прекратить брань любезных ему героев или дать им средство додраться, но он сам в себе чувствовал желание скорее как можно привести дела к концу; до тех пор ему казалось все неспокойно и неловко; все-таки
приходила мысль: что души
не совсем настоящие и что в подобных случаях такую обузу всегда нужно поскорее с плеч.
Купцы первые его очень любили, именно за то, что
не горд; и точно, он крестил у них детей, кумился с ними и хоть драл подчас с них сильно, но как-то чрезвычайно ловко: и по плечу потреплет, и засмеется, и чаем напоит, пообещается и сам
прийти поиграть в шашки, расспросит обо всем: как делишки, что и как.
Но прокурор, и Чичиков, и сам губернатор
пришли в такое замешательство, что
не нашлись совершенно, что отвечать, а между тем Ноздрев, нимало
не обращая внимания, нес полутрезвую речь...
Старушка вскоре после отъезда нашего героя в такое
пришла беспокойство насчет могущего произойти со стороны его обмана, что,
не поспавши три ночи сряду, решилась ехать в город, несмотря на то что лошади
не были подкованы, и там узнать наверно, почем ходят мертвые души и уж
не промахнулась ли она, боже сохрани, продав их, может быть, втридешева.
Губернаторша, как мать семейства, как первая в городе дама, наконец как дама,
не подозревавшая ничего подобного, была совершенно оскорблена подобными историями и
пришла в негодование, во всех отношениях справедливое.
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» — говорили: «А что пишут в газетах,
не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в остроге; пророк
пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после разорвет цепь и овладеет всем миром.
Говорили они все как-то сурово, таким голосом, как бы собирались кого прибить; приносили частые жертвы Вакху, показав таким образом, что в славянской природе есть еще много остатков язычества;
приходили даже подчас в присутствие, как говорится, нализавшись, отчего в присутствии было нехорошо и воздух был вовсе
не ароматический.
Уже начинал было он полнеть и
приходить в те круглые и приличные формы, в каких читатель застал его при заключении с ним знакомства, и уже
не раз, поглядывая в зеркало, подумывал он о многом приятном: о бабенке, о детской, и улыбка следовала за такими мыслями; но теперь, когда он взглянул на себя как-то ненароком в зеркало,
не мог
не вскрикнуть: «Мать ты моя пресвятая! какой же я стал гадкий!» И после долго
не хотел смотреться.
Иной, может быть, и
не так бы глубоко запустил руку, если бы
не вопрос, который, неизвестно почему,
приходит сам собою: а что скажут дети?
Запустить так имение, которое могло бы приносить по малой мере пятьдесят тысяч годового доходу!» И,
не будучи в силах удержать справедливого негодования, повторял он: «Решительно скотина!»
Не раз посреди таких прогулок
приходило ему на мысль сделаться когда-нибудь самому, — то есть, разумеется,
не теперь, но после, когда обделается главное дело и будут средства в руках, — сделаться самому мирным владельцем подобного поместья.
И много
приходило ему в голову того, что так часто уносит человека от скучной настоящей минуты, теребит, дразнит, шевелит его и бывает ему любо даже и тогда, когда уверен он сам, что это никогда
не сбудется.
Чудная, однако же, вещь: на другой день, когда подали Чичикову лошадей и вскочил он в коляску с легкостью почти военного человека, одетый в новый фрак, белый галстук и жилет, и покатился свидетельствовать почтение генералу, Тентетников
пришел в такое волненье духа, какого давно
не испытывал.
— Никогда! Да и
не знаю, даже и времени нет для скучанья. Поутру проснешься — ведь нужно пить чай, и тут ведь приказчик, а тут и на рыбную ловлю, а тут и обед. После обеда
не успеешь всхрапнуть, а тут и ужин, а после
пришел повар — заказывать нужно на завтра обед. Когда же скучать?
— А вот мы скуку сейчас прогоним, — сказал хозяин. — Бежи, Алексаша, проворней на кухню и скажи повару, чтобы поскорей
прислал нам расстегайчиков. Да где ж ротозей Емельян и вор Антошка? Зачем
не дают закуски?
Видно было, что хозяин
приходил в дом только отдохнуть, а
не то чтобы жить в нем; что для обдумыванья своих планов и мыслей ему
не надобно было кабинета с пружинными креслами и всякими покойными удобствами и что жизнь его заключалась
не в очаровательных грезах у пылающего камина, но прямо в деле.
Он насильно пожал ему руку, и прижал ее к сердцу, и благодарил его за то, что он дал ему случай увидеть на деле ход производства; что передрягу и гонку нужно дать необходимо, потому что способно все задремать и пружины сельского управленья заржавеют и ослабеют; что вследствие этого события
пришла ему счастливая мысль: устроить новую комиссию, которая будет называться комиссией наблюдения за комиссиею построения, так что уже тогда никто
не осмелится украсть.
— А вот другой Дон-Кишот просвещенья: завел школы! Ну, что, например, полезнее человеку, как знанье грамоты? А ведь как распорядился? Ведь ко мне
приходят мужики из его деревни. «Что это, говорят, батюшка, такое? сыновья наши совсем от рук отбились, помогать в работах
не хотят, все в писаря хотят, а ведь писарь нужен один». Ведь вот что вышло!
— Уму непостижимо! — сказал он,
приходя немного в себя. — Каменеет мысль от страха. Изумляются мудрости промысла в рассматриванье букашки; для меня более изумительно то, что в руках смертного могут обращаться такие громадные суммы! Позвольте предложить вам вопрос насчет одного обстоятельства; скажите, ведь это, разумеется, вначале приобретено
не без греха?
Ведь учиться
приходили только затем, чтобы аплодировать профессорам, раздавать им награды, а
не самим от них получать.
Или кто-нибудь из старых друзей его вспоминал о нем и
присылал ему деньги; или какая-нибудь проезжая незнакомка, нечаянно услышав о нем историю, с стремительным великодушьем женского сердца
присылала ему богатую подачу; или выигрывалось где-нибудь в пользу его дело, о котором он никогда и
не слышал.
Дело в том, что
пришло нам спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша
не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управленья, образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного.