Неточные совпадения
Он думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было жить с другом
на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, [Бельведер — буквально: прекрасный вид; здесь: башня
на здании.] что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай
на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных
предметах.
Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностию, со звездой
на груди, [Звезда
на груди — орден Станислава.] будет вам жать руку, разговорится с вами о
предметах глубоких, вызывающих
на размышления, а потом, смотришь, тут же, пред вашими глазами, и нагадит вам.
И нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой
на груди, разговаривающий о
предметах, вызывающих
на размышление, так что стоишь только да дивишься, пожимая плечами, да и ничего более.
Стол, кресла, стулья — все было самого тяжелого и беспокойного свойства, — словом, каждый
предмет, каждый стул, казалось, говорил: «И я тоже Собакевич!» или: «И я тоже очень похож
на Собакевича!»
Есть лица, которые существуют
на свете не как
предмет, а как посторонние крапинки или пятнышки
на предмете.
Собакевич все слушал, наклонивши голову, — и что, однако же, при всей справедливости этой меры она бывает отчасти тягостна для многих владельцев, обязывая их взносить подати так, как бы за живой
предмет, и что он, чувствуя уважение личное к нему, готов бы даже отчасти принять
на себя эту действительно тяжелую обязанность.
— Моя цена! Мы, верно, как-нибудь ошиблись или не понимаем друг друга, позабыли, в чем состоит
предмет. Я полагаю с своей стороны, положа руку
на сердце: по восьми гривен за душу, это самая красная цена!
Но несравненно замечательнее было впечатление (совершенный
предмет изумления!), которое произвел Чичиков
на дам.
Мужчины почтенных лет, между которыми сидел Чичиков, спорили громко, заедая дельное слово рыбой или говядиной, обмакнутой нещадным образом в горчицу, и спорили о тех
предметах, в которых он даже всегда принимал участие; но он был похож
на какого-то человека, уставшего или разбитого дальней дорогой, которому ничто не лезет
на ум и который не в силах войти ни во что.
Цитует немедленно тех и других древних писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто, задает им запросы и сам даже отвечает
на них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это ясно, — и рассуждение заключено словами: «так это вот как было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть
на предмет!» Потом во всеуслышанье с кафедры, — и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников.
Они говорили, что все это вздор, что похищенье губернаторской дочки более дело гусарское, нежели гражданское, что Чичиков не сделает этого, что бабы врут, что баба что мешок: что положат, то несет, что главный
предмет,
на который нужно обратить внимание, есть мертвые души, которые, впрочем, черт его знает, что значат, но в них заключено, однако ж, весьма скверное, нехорошее.
Читателям легко судить, глядя из своего покойного угла и верхушки, откуда открыт весь горизонт
на все, что делается внизу, где человеку виден только близкий
предмет.
Кажись, неведомая сила подхватила тебя
на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы
на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий
предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует
предметами замечательными, не говоря уже о красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же,
на картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если бы не случилось что-то в бричке его, требующее руки помощи со стороны кузнецов и мастеров; что при всем том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье.
Я и в университете был, и слушал лекции по всем частям, а искусству и порядку жить не только не выучился, а еще как бы больше выучился искусству побольше издерживать деньги
на всякие новые утонченности да комфорты, больше познакомился с такими
предметами,
на которые нужны деньги.
Неточные совпадения
Если б исследователи нашей старины обратили
на этот
предмет должное внимание, то можно быть заранее уверенным, что открылось бы многое, что доселе находится под спудом тайны.
Что предположение о конституциях представляло не более как слух, лишенный твердого основания, — это доказывается, во-первых, новейшими исследованиями по сему
предмету, а во-вторых, тем, что
на место Негодяева градоначальником был назначен «черкашенин» Микаладзе, который о конституциях едва ли имел понятие более ясное, нежели Негодяев.
Посему, находя, что все ныне существующие мундиры лишь в слабой степени удовлетворяют этой важной цели, я полагал бы необходимым составить специальную
на сей
предмет комиссию, которой и препоручить начертать план градоначальнического мундира.
В оставленном им сочинении"О благовидной господ градоначальников наружности"(см. далее, в оправдательных документах) он довольно подробно изложил свои взгляды
на этот
предмет, но, как кажется, не вполне искренно связал свои успехи у глуповских дам с какими-то политическими и дипломатическими целями.
Напротив того, бывали другие, хотя и не то чтобы очень глупые — таких не бывало, — а такие, которые делали дела средние, то есть секли и взыскивали недоимки, но так как они при этом всегда приговаривали что-нибудь любезное, то имена их не только были занесены
на скрижали, [Скрижа́ли (церковно-славянск.) — каменные доски,
на которых, по библейскому преданию, были написаны заповеди Моисея.] но даже послужили
предметом самых разнообразных устных легенд.