Неточные совпадения
Даже самая погода весьма кстати прислужилась: день был не
то ясный, не
то мрачный, а какого-то светло-серого цвета, какой бывает только
на старых мундирах гарнизонных солдат, этого, впрочем,
мирного войска, но отчасти нетрезвого по воскресным дням.
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти
на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь
мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «
На, перепиши! а не
то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
Так проводили жизнь два обитателя
мирного уголка, которые нежданно, как из окошка, выглянули в конце нашей поэмы, выглянули для
того, чтобы отвечать скромно
на обвиненье со стороны некоторых горячих патриотов, до времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращениями
на счет сумм нежно любимого ими отечества, думающих не о
том, чтобы не делать дурного, а о
том, чтобы только не говорили, что они делают дурное.
Запустить так имение, которое могло бы приносить по малой мере пятьдесят тысяч годового доходу!» И, не будучи в силах удержать справедливого негодования, повторял он: «Решительно скотина!» Не раз посреди таких прогулок приходило ему
на мысль сделаться когда-нибудь самому, —
то есть, разумеется, не теперь, но после, когда обделается главное дело и будут средства в руках, — сделаться самому
мирным владельцем подобного поместья.
Неточные совпадения
Градоначальник этот важен не столько как прямой деятель, сколько как первый зачинатель
на том мирном пути, по которому чуть-чуть было не пошла глуповская цивилизация.
Вместе с этим Степану Аркадьичу, любившему веселую шутку, было приятно иногда озадачить
мирного человека
тем, что если уже гордиться породой,
то не следует останавливаться
на Рюрике и отрекаться от первого родоначальника — обезьяны.
Это был один из
тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век
на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда
на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь
на свете; когда бранным пламенем объялся древле
мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак,
то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
В
том, что говорили у Гогиных, он не услышал ничего нового для себя, — обычная разноголосица среди людей, каждый из которых боится порвать свою веревочку, изменить своей «системе фраз». Он привык думать, что хотя эти люди строят мнения
на фактах, но для
того, чтоб не считаться с фактами. В конце концов жизнь творят не бунтовщики, а
те, кто в эпохи смут накопляют силы для жизни
мирной. Придя домой, он записал свои мысли, лег спать, а утром Анфимьевна, в платье цвета ржавого железа, подавая ему кофе, сказала:
Она поглядела
на него молча, как будто поверяла слова его, сравнила с
тем, что у него написано
на лице, и улыбнулась; поверка оказалась удовлетворительною.
На лице ее разлито было дыхание счастья, но
мирного, которое, казалось, ничем не возмутишь. Видно, что у ней не было тяжело
на сердце, а только хорошо, как в природе в это тихое утро.