Неточные совпадения
И потом еще долго сидел в бричке, придумывая,
кому бы еще отдать визит, да уж больше в городе
не нашлось чиновников.
Откуда возьмется и надутость и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с
кем и как, и сколько нужно говорить, как на
кого смотреть, всякую минуту будет бояться, чтобы
не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно
бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретенным на службе?
— А
кто это сказывал? А вы
бы, батюшка, наплевали в глаза тому, который это сказывал! Он, пересмешник, видно, хотел пошутить над вами. Вот, бают, тысячи душ, а поди-тка сосчитай, а и ничего
не начтешь! Последние три года проклятая горячка выморила у меня здоровенный куш мужиков.
Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его
кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик получил от него такой толчок, что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной ноге,
не то
бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них
не поглядел; он видел только вдали блондинку, надевавшую длинную перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету.
Как ни велик был в обществе вес Чичикова, хотя он и миллионщик, и в лице его выражалось величие и даже что-то марсовское и военное, но есть вещи, которых дамы
не простят никому, будь он
кто бы ни было, и тогда прямо пиши пропало!
Вы
не поверите, ваше превосходительство, как мы друг к другу привязаны, то есть, просто если
бы вы сказали, вот, я тут стою, а вы
бы сказали: «Ноздрев! скажи по совести,
кто тебе дороже, отец родной или Чичиков?» — скажу: «Чичиков», ей-богу…
— Ах, как манерна! ах, как манерна! Боже, как манерна!
Кто выучил ее, я
не знаю, но я еще
не видывала женщины, в которой
бы было столько жеманства.
Говорили они все как-то сурово, таким голосом, как
бы собирались
кого прибить; приносили частые жертвы Вакху, показав таким образом, что в славянской природе есть еще много остатков язычества; приходили даже подчас в присутствие, как говорится, нализавшись, отчего в присутствии было нехорошо и воздух был вовсе
не ароматический.
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым, может быть, даже похвалите автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен быть веселого нрава человек!» И после таких слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А
кто из вас, полный христианского смиренья,
не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как
бы не так!
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что
не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что,
не испытанный измлада в борьбе с неудачами,
не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений
не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете,
кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, —
кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
Но как вдруг исчезнул
бы этот гнев, если
бы она увидела в несчастии того самого, на
кого гневалась, как
бы вдруг бросила она ему свой кошелек
не размышляя, умно ли это или глупо, и разорвала на себе платье для перевязки, если б он был ранен!
Ни перед
кем не побоялась
бы она обнаружить своих мыслей, и никакая сила
не могла
бы ее заставить молчать, когда ей хотелось говорить.
Улинька опустилась в кресла и закрыла рукой прекрасные глаза; как
бы досадуя на то, что
не с
кем было поделиться негодованием, сказала она...
— Да как сказать — куда? Еду я покуда
не столько по своей надобности, сколько по надобности другого. Генерал Бетрищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников… Конечно, родственники родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя; ибо видеть свет, коловращенье людей —
кто что ни говори, есть как
бы живая книга, вторая наука.
Если <
бы>
кто заглянул в дом его, находившийся в городе, он
бы никак
не узнал,
кто в нем хозяин.
«
Кто бы такой был этот Чичиков? — думал брат Василий. — Брат Платон на знакомства неразборчив и, верно,
не узнал, что он за человек». И оглянул он Чичикова, насколько позволяло приличие, и увидел, что он стоял, несколько наклонивши голову и сохранив приятное выраженье в лице.
— То есть, если
бы он
не так со мной поступил; но он хочет, как я вижу, знаться судом. Пожалуй, посмотрим,
кто выиграет. Хоть на плане и
не так ясно, но есть свидетели — старики еще живы и помнят.
Конечно, ничего вредоносного ни для
кого не могло быть в этом поступке: помещики все равно заложили
бы также эти души наравне с живыми, стало быть, казне убытку
не может быть никакого; разница в том, что они были
бы в одних руках, а тогда были
бы в разных.
— Да, дождичка
бы очень
не мешало, — сказал Чичиков, которому
не нужно было дождика, но как уже приятно согласиться с тем, у
кого миллион.
— Стало быть, вы молитесь затем, чтобы угодить тому, которому молитесь, чтобы спасти свою душу, и это дает вам силы и заставляет вас подыматься рано с постели. Поверьте, что если <
бы> вы взялись за должность свою таким образом, как
бы в уверенности, что служите тому,
кому вы молитесь, у вас
бы появилась деятельность, и вас никто из людей
не в силах <был
бы> охладить.
— А зачем же так вы
не рассуждаете и в делах света? Ведь и в свете мы должны служить Богу, а
не кому иному. Если и другому
кому служим, мы потому только служим, будучи уверены, что так Бог велит, а без того мы
бы и
не служили. Что ж другое все способности и дары, которые розные у всякого? Ведь это орудия моленья нашего: то — словами, а это делом. Ведь вам же в монастырь нельзя идти: вы прикреплены к миру, у вас семейство.
Если
бы терзаемому палящей жаждой влил
кто в засохнувшее горло струю ключевой воды, то он
бы не оживился так, как оживился бедный Чичиков.
— Ваше сиятельство, — сказал Муразов, —
кто бы ни был человек, которого вы называете мерзавцем, но ведь он человек. Как же
не защищать человека, когда знаешь, что он половину зол делает от грубости и неведенья? Ведь мы делаем несправедливости на всяком шагу и всякую минуту бываем причиной несчастья другого, даже и
не с дурным намереньем. Ведь ваше сиятельство сделали также большую несправедливость.
Следовало
бы тоже принять во внимание и прежнюю жизнь человека, потому что, если
не рассмотришь все хладнокровно, а накричишь с первого раза, — запугаешь только его, да и признанья настоящего
не добьешься: а как с участием его расспросишь, как брат брата, — сам все выскажет и даже
не просит о смягчении, и ожесточенья ни против
кого нет, потому что ясно видит, что
не я его наказываю, а закон.