Неточные совпадения
— Да не позабудьте, Иван Григорьевич, — подхватил Собакевич, — нужно будет свидетелей, хотя по два с каждой
стороны. Пошлите теперь же к прокурору, он
человек праздный и, верно, сидит дома, за него все делает стряпчий Золотуха, первейший хапуга
в мире. Инспектор врачебной управы, он также
человек праздный и, верно, дома, если не поехал куда-нибудь играть
в карты, да еще тут много есть, кто поближе, — Трухачевский, Бегушкин, они все даром бременят землю!
Он не участвовал
в ночных оргиях с товарищами, которые, несмотря на строжайший присмотр, завели на
стороне любовницу — одну на восемь
человек, — ни также
в других шалостях, доходивших до кощунства и насмешек над самою религиею из-за того только, что директор требовал частого хожденья
в церковь и попался плохой священник.
Когда дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем
человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной
стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же
стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Во время покосов не глядел он на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под ними рядами высокой травы; он глядел вместо того на какой-нибудь
в стороне извив реки, по берегам которой ходил красноносый, красноногий мартын — разумеется, птица, а не
человек; он глядел, как этот мартын, поймав рыбу, держал ее впоперек
в носу, как бы раздумывая, глотать или не глотать, и глядя
в то же время пристально вздоль реки, где
в отдаленье виден был другой мартын, еще не поймавший рыбы, но глядевший пристально на мартына, уже поймавшего рыбу.
Заговорил о превратностях судьбы; уподобил жизнь свою судну посреди морей, гонимому отовсюду ветрами; упомянул о том, что должен был переменить много мест и должностей, что много потерпел за правду, что даже самая жизнь его была не раз
в опасности со
стороны врагов, и много еще рассказал он такого, из чего Тентетников мог видеть, что гость его был скорее практический
человек.
Чичиков тоже устремился к окну. К крыльцу подходил лет сорока
человек, живой, смуглой наружности. На нем был триповый картуз. По обеим
сторонам его, сняв шапки, шли двое нижнего сословия, — шли, разговаривая и о чем-то с <ним> толкуя. Один, казалось, был простой мужик; другой,
в синей сибирке, какой-то заезжий кулак и пройдоха.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Опасно, черт возьми! раскричится: государственный
человек. А разве
в виде приношенья со
стороны дворянства на какой-нибудь памятник?
Милон(
в сторону). Почтенный
человек!
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет
в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (
В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой
человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Событие рождения сына (он был уверен, что будет сын), которое ему обещали, но
в которое он всё-таки не мог верить, — так оно казалось необыкновенно, — представлялось ему с одной
стороны столь огромным и потому невозможным счастьем, с другой
стороны — столь таинственным событием, что это воображаемое знание того, что будет, и вследствие того приготовление как к чему-то обыкновенному,
людьми же производимому, казалось ему возмутительно и унизительно.
В сущности, понимавшие, по мнению Вронского, «как должно» никак не понимали этого, а держали себя вообще, как держат себя благовоспитанные
люди относительно всех сложных и неразрешимых вопросов, со всех
сторон окружающих жизнь, — держали себя прилично, избегая намеков и неприятных вопросов. Они делали вид, что вполне понимают значение и смысл положения, признают и даже одобряют его, но считают неуместным и лишним объяснять всё это.